Содержание: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100

Вход в Иерусалим - это возвращение Иисуса Христа из его странствий в Иерусалим, последний вход его в город, где через несколько дней свершится предначертанное: его муки, крестная смерть и грядущее за ней воскресение.
Вход в Иерусалим - важное и многозначное событие - входит в церковный круг праздников как праздник двунадесятый. Следуя за хронологией евангельского рассказа, его празднуют в воскресенье, предшествующее Страстной неделе, когда поминаются муки и смерть Иисуса Христа, в воскресение, предшествующее празднику Воскресения Господня - празднику Пасхи. Вход в Иерусалим описан у всех четырех евангелистов, и описания эти, различаясь очень небольшими деталями, хранят о нем ясное представление. Согласно всем четырем евангелистам, когда Иисус Христос с учениками находился недалеко от Иерусалима, близ селения Вифании, он послал в это селение двух из них, сказав, что там они увидят ослицу привязанную и молодого осла с нею, которых должны отвязать и привести с собой. И добавил Иисус: «Если кто скажет вам что-нибудь, отвечайте, что они надобны Господу». Ученики выполнили все сказанное. Близится Пасха иудейская. Иисус Христос верхом спускается с Елеонской горы, направляясь в Иерусалим, под ним осел - символ мира. Исполняется тем самым, как указывают евангелисты, древнее пророчество, которое должно сбыться: царь израильский, наследник Давида, несущий примирение, должен въехать в город на молодом осле.

И действительно, как царя встретил Иисуса Христа, едущего на осле, народ. В это время множество людей пришло в Иерусалим на ожидаемый вскоре праздник иудейской Пасхи, и среди них было много тех, кто слышал его проповедь, видел свершенные им чудеса. Они толпами выходили ему навстречу, поминали вслух свершенное им, в том числе, по свидетельству евангелиста Иоанна, и последнее чудо - Воскрешение Лазаря. Многие расстилали под ноги идущего осла свои одежды, пальмовые ветви и громко восклицали: «Благословен царь во имя Господа! Осанна Сыну Давидову! Мир на небесах и слава в вышних!» И так прославляемый, Иисус Христос вошел в Иерусалим.
Но почерпнутое из Евангелия знание о том, что последует за этим входом, кладет свой отсвет на этот рассказ, углубляя в нем свет и тени. Не царь земной въезжает в город на осле, и иная, великая, не царская слава ждет его. Но и не царские муки, о которых ведомо пока лишь ему, ждут его. И среди этих мук будет и такая: отшатнется от него всего через несколько дней ликующая и прославляющая его толпа. Может быть, именно многие из прославляющих будут хулить и поносить его, не явившего могущества земного царя. Обычное несовершенство людского понимания того, кто несет высшую правду, обернется особенно резко и горько.
В службе праздника Вход Господень в Иерусалим радостно вспоминается то царственное прославление, с которым Иисус Христос въехал в город. Вспоминается и то великое, навстречу чему он ехал, грядущая слава и ведущее к ней добровольное страдание. Праздник Вход в Иерусалим на Руси называли и называют Вербным воскресением. Дата его не фиксирована. Он входит в число переходящих праздников, т.е. праздников, день празднования которых отсчитывается от Пасхи, а ее дату для каждого года высчитывают путем специальных сложных вычислений, связанных с лунным календарем. Но в любом случае, всегда Вход в Иерусалим празднуется весной, и по древнему, еще византийскому, обычаю в этот день в храм полагается приносить цветы в память тех пальмовых ветвей, которыми приветствовали Иисуса Христа. И в русские церкви несли в древности и несут сейчас российский первоцвет - пушистую скромную вербу, залог будущего пышного весеннего цветения.
В искусстве в продолжение многих веков Вход в Иерусалим обозначается одними и теми же чертами, которые позволяют сохранить в людской памяти то, что несет рассказ четырех евангелистов. В центре икон, фресок, резных, чеканных и литых изображений всегда предстает едущий на осле Иисус Христос, а за ним - группа идущих учеников. Высокая гора - земная твердь - подымается за ними, а напротив нее встает обнесенный стеной город Иерусалим и перед ним древо - пальма, с которой были сорваны ветви. Перед Иерусалимом - толпа встречающих, с детьми на руках. Часто дети изображаются залезшими на пальму, рвущими ветви; и обязательно дети и взрослые стелют одежды под ноги Иисусова осла. Сохраняя эти главные, внешние черты события, древнерусское искусство во все времена стремилось передать заключенное в нем величие и тот зовущий к раздумью и размышлению отблеск печали и радости, который неотделим от него.
Пожалуй, лучше всего это удавалось сделать русским мастерам XV века. Вот как это сделал мастер иконы «Вход в Иерусалим», написанной в 1497 г. для иконостаса Кирилло-Белозерского монастыря. Стройна золотистая гора, прекрасна земная твердь на этой иконе и растущее на ней золотисто-зеленое, осеняющее все изображение дерево. Прекрасен и Иерусалим, обнесенный белой зубчатой стеной, за которой редкими вспышками вспыхивают алые кровли домов и синеет купол храма. Величаво восседает Иисус Христос на осле, низко склоняются дети, кладущие одежды ему под ноги, в торжественной симметрии окружают его группы идущих за ним учеников и движущегося навстречу народа. Среди оливково-коричневых одежд тихо мерцают алые, нежно блещет нимб Христа. Но отвернут от толпы, сосредоточен и задумчив окруженный этим нимбом лик, в окружающей его тишине и свете размышляет он, прозревая грядущее. Сосредоточенны, задумчивы и лики апостолов - и обернувшихся друг к другу, и отрешенно глядящих вдаль. Печать раздумия лежит и на большинстве ликов толпы. Изображением ищущей мысли, самим своим спокойным, ясным строем икона настраивает на сосредоточенное размышление и нас, и тех, кто взирает на нее, перед кем раскрывает она живущий в вечной памяти образ Входа Господня в Иерусалим. Проникновенно, глубоко изображала русская иконопись последний путь Спасителя навстречу его добровольным страстям.   Продолжение »