Содержание: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100

Только во второй половине столетия такое представление было поколеблено. В этом важную роль сыграла русская историческая наука, достигшая к этому времени больших успехов. Особенно значительны были успехи, сделанные ею в изучении древней словесности, древней литературы. Во многом именно благодаря этому ученые того времени обратили внимание на древнюю иконопись, теснейшим образом связанную со словом, с литературой, и сумели оценить даже в слабо проступающих сквозь потемневшую олифу композициях древних икон их точное и глубокое соответствие литературному источнику, верность избранному сюжету. Хотя бы отчасти, но приоткрывала наука ту полноту, с которой воплощала древняя живопись священное слово. При этом, естественно, складывалось новое воззрение на иконопись, которое русские ученые умели донести до широких кругов образованного общества. Прекрасно выразил это воззрение в своем труде «Общее понятие о русской иконописи» знаменитый ученый Ф.И.Буслаев. Он уже безусловно признает иконопись искусством и хотя считает это искусство «неразвитым в отношении технических средств», но утверждает, что оно «отважно стремилось к выражению великих целей», «являлось прямым выражением неистощимого богатства идей».
Признание за древней живописью художественного значения, рост интереса к ней вызвали обращение широких кругов образованных людей-ученых, литераторов, любителей искусств - к той народной среде, где эта живопись, как и вся допетровская старина, еще продолжала жить. И так же, как в случаях с древней словесностью и музыкой, это обращение было очень плодотворным. Для иконописи такой средой прежде всего была среда старообрядческая, среда раскольников, т.е. крестьян и купцов, предки которых в середине XVII века откололись от православной Церкви, не приняв некоторых предпринятых ею в то время нововведений. Старообрядцы берегли древнюю икону, как свободную от этих нововведений, не испорченную ими, высоко ее чтили и сохранили своеобразное понимание ее красоты. Общение со старообрядцами давало поэтому возможность познакомиться с большим числом принадлежащих им, собранных ими икон, что уже само по себе было важно, так как расширяло представления о древней иконописи. Но что еще важнее - у старообрядцев учились ценить ту «тонкость древнего письма», которую они сами ценили в собранных ими иконах. Учились у них видеть и сквозь потемневшую олифу виртуозную точность рисунка, стройную ясность композиций.
Общаясь со старообрядцами, интересующиеся иконой люди из образованных слоев не просто подкрепляли теоретическое представление о том, что икона является художеством, но обретали живую, теплую любовь к этому художеству, увлекались им. И, движимые этой любовью, этим увлечением, они сами начинают вслед за старообрядцами разыскивать, собирать, коллекционировать древние иконы. На исходе XIX века в России складываются многочисленные коллекции; самые знаменитые из них - коллекции А.В.Морозова, И.С.Остроухова в Москве, в которых иконы были собраны уже не как памятники старины, а как произведения искусства. В конце жизни начинает собирать иконы и знаменитый П.М.Третьяков. И, подтверждая художественное значение собранной им иконной коллекции, он завещает ее своей картинной (Третьяковской) галерее.
Общаясь со старообрядцами, собирая иконы, владельцы коллекций обретали не только любовь к иконописи, но и достаточно точные представления об иконной технике. В том числе представление о том, что иконная чернота не исконное свойство древней живописи, а результат потемнения олифы. Естественно, что и у владельцев иконных собраний, и у людей, близких к ним, возникло желание увидеть то, что находится под почерневшей олифой, увидеть собранную ими древнюю живопись в настоящем виде. И в начале нового, XX века были предприняты расчистки икон.
Инициатором этих расчисток главным образом являлся И.С.Остроухое, бывший к тому времени не только владельцем собственного иконного собрания, но и попечителем Третьяковской галереи. Благодаря его знаниям, опыту нашлись и исполнители для этой работы. К ней были привлечены мастера-иконописцы, уроженцы древних иконописных сел. Хорошо зная технологию иконы, вспомнив дедовские приемы, они справились с поставленной перед ними задачей, убрали с поверхности данных им икон и потемневшую олифу, и поздние записи - открыли первоначальную древнюю живопись. И с этого момента началось настоящее открытие древнерусской иконописи. В результате расчисток, или реставрации, как мы теперь говорим, иконы представали как открытые археологами города Помпеи и Геркуланум из-под пепла Везувия: так ново, неожиданно было то, что открывалось на них даже для тех, кто знал и любил древнюю живопись. В прах разлетелся миф о «черных иконах». Освобожденные от потемневшей олифы, они являлись в ослепительном, недоступном современной живописи сиянии красок. Неизмеримо более совершенными, чем виделись сквозь потемневшую олифу, оказались и рисунок, и композиция; загадочно прекрасны были открывающиеся на иконах образы.
Вслед за первыми расчистками последовало множество других: и в частных собраниях, и в музеях, где иконы собирались прежде только как памятники старины, и в храмах, где, кроме того, начали расчищать и раскрывать древние фрески. Целый неведомый художественный мир открывался в России в первые десятилетия XX века. И тот путь, который прошла к этому времени русская культура, помог сделать и первые шаги к постижению этого мира. Накопленные ею широкие представления о своей древности в соединении со знаниями не только европейской, но и мировой культуры позволили оценить этот мир, оценить необычную живопись, построенную по непривычным законам византийской художественной системы. Она теперь не просто без оговорок была признана искусством, но, как писал в 1914 г. известный исследователь живописи П. Муратов, «икона теперь поставлена в ряд вечных и мировых художественных ценностей». Таинственная, загадочная красота иконы восхищала и увлекала, ее художественный язык, столь отличный от языка европейского искусства, становится предметом изучения и исследования. Уже в 1917 г. выходит талантливая книга А.Грищенко, которая так и называется «Русская икона как искусство живописи».   Продолжение »