Содержание: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100

Вверху иконы располагается большая пещера Рождества, на фоне которой в ее центре не возлежит даже на алом ложе, а как бы парит, господствуя над всем изображенным, светлоликая радостная Богородица. У ног ее, в пещере, ясли со спеленутым младенцем, в которые заглядывают вол и осел, а справа повитуха собирается купать младенца. Над пещерой летящий ангел держит звезду, а вокруг широко раскинулась «земная твердь» в виде легких желтых, светло-зеленых, розовых горок, похожих на сращение драгоценных кораллов. И среди этих горок, вблизи пещеры, располагаются обычные участники Рождества Христова: славословящие ангелы, поклоняющиеся пастухи, задумчивый Иосиф.
Дальше, среди отрогов и уступов, идут эпизоды неосуществившегося замысла Ирода, отобранные и расположенные так, чтобы сделать зримой, сохранить в вечной людской памяти историю чудесного спасения младенца Иисуса Христа. Сам Ирод, затевающий злое дело, изображен в нижнем правом углу иконы. Отделенный изогнутой стеной и портиком, в царских одеждах восседает он на троне, а стоящие перед ним старцы-книжники разворачивают книгу, где в древних пророчествах указано место рождения Иисуса Христа.
Прямо над Иродом, в верхнем углу иконы, скачут в Вифлеем «по звезде» три волхва в развевающихся плащах, а чуть ниже, приехав туда, приносят они дары младенцу - его держит на руках сидящая под портиком Богородица. Но напротив «принесения даров» изображен «сон волхвов»: над спящими волхвами стоит ангел, повелевающий им не возвращаться к Ироду. И напротив едущих «по звезде», наискосок от Ирода, круто разворачивают своих коней волхвы, отходящие «иным путем в страну свою».

На розовом склоне, над портиком Ирода, представлены спящий Иосиф и стоящий над ним ангел, повелевающий ему бежать с матерью и младенцем. И прямо, против Ирода, изображено «бегство в Египет», окончательно разрушившее его замысел: Иосиф, ведущий в поводу коня, на котором сидит Богородица с младенцем на руках, и идущий за ними старший сын Иосифа Иаков подходят к вратам града - спасительным «вратам» Египта.
Между Иродом, злоумышляющим против Иисуса Христа, и «бегством в Египет», решившим его судьбу, помещено «избиение младенцев» - то, что удалось избежать Иисусу Христу. Рядом с Иосифом сидит на холме закутанная в темное, печальная женщина - скорбящая по «избитым» детям мать, а чуть ниже воин, поднявший копье,- исполнитель этого «избиения», исполнитель страшного приказа Ирода. Но, обозначив точно избиение младенцев, мастер умножает мотив чудесного спасения, изобразив лишь спасшихся в Вифлееме младенцев. Рядом со скорбной матерью, под смоковницей, лежит спрятанный младенец, будущий ученик Иисуса Христа Нафанаил. А от копья воина схоронилась в расселину горы Елизавета с младенцем Иоанном, Предтечей Христовым, на руках.
Согласуясь с общим радостным итогом потерпевшего крах Иродова замысла, все, даже самые драматичные из входящих в него эпизодов предстают на иконе свободными от какого-либо напряжения: светлы лики, выразительны, но мягки жесты, клубящиеся багряные, темно-зеленые одежды, крылья ангелов, сбруя коней «прописаны» и украшены мерцающим золотом. Как венцом, окружают они пещеру Рождества с торжествующей, светлой Богородицей, сливаются с эпизодами собственно Рождества Христова в единое, праздничное целое. Верна обшей русской традиции, сложившейся во времена Андрея Рублева, эта икона: безусловным центром события предстает здесь Богородица, ясно, хотя и более упрощенно, передана преображающая мир радость Рождества Христова.
Событие Рождества полагалось в древности столь важным, что вслед за праздником Рождества Христова идут в церковном круге два праздника, посвященные участникам этого события. На следующий день после Рождества справляется Собор Богоматери, где прославляется Богородица как родившая Спаса. А еще через несколько дней поминаются «младенцы, убиенные в Вифлееме», чтутся их мучения, мучения невинные, почитавшиеся как безусловный залог спасения. Образом всех трех праздников являются, по существу, и икона из Калязина, и другие произведения того же извода. Но не только в церковном кругу, а и в фольклоре, в быту стремились на Руси постигнуть чудесную тайну Рождества Спасителя, приблизиться к ней. Вечером накануне праздника исполнялись песни-колядки, где поминались и волхвы, и пастухи, и праведный Иосиф, с которыми отождествляли себя, вступали в разговор, вместе размышляли исполнители колядок и их слушатели. Именно «разыгранные» события Рождества, история Иродовых злодеяний легли в основу самобытного славянского народного театра.
Эти обычаи ушли из нашей жизни, оставшись разве что в далеких северных или западноукраинских деревнях. у нас сохранился и любим всеми лишь завезенный Петром Первым с Запада обычай рождественской елки-живого Дерева, убираемого игрушками и подарками для детей в честь тех даров, которые привезли младенцу Иисусу Христу волхвы. Но прекрасные древнерусские образы Рождества Христова ставят всех нас - и тех, кто обращается к ним в храмах, и тех, кто знакомится с ними в музеях и по книгам,- в единую человеческую цепь постигающих таинственную и великую суть этого события. В ту цепь, в начале которой стоят волхвы и пастухи, пришедшие почти две тысячи лет назад на пастушеское поле под Вифлеемом.   Продолжение »