Содержание: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100

На этой иконе, занимая почти всю ее плоскость своими терракотовыми и оливковыми горками, широко раскинулась вместившая чудо гора Фавор. И посредине ее, с обеих сторон отделенные от остального изображения нависшими над ними уступами,- маленькие фигурки. Это - идущие в гору и сходящие с нее ученики во главе с Иисусом Христом. Так обозначены начало и конец события.
Полно предстает и оно само: предельно выразительны позы «павших на лица свои» потрясенных учеников, изображенных внизу иконы. В верхних углах на голубых облаках ангелы несут Илию и Моисея на Фавор, чуть ниже они предстают на ее вершине, проникнутые глубокой мыслью, почтительно склонившиеся перед Спасом. Ясны, узнаваемы черты пророков: и седобородого Илии, и темноволосого Моисея, держащего в руках ему одному присущий знак - скрижаль, на которой когда-то записал он заповеди Бога.
Но главное, чем достигает автор полноты постижения события,- это образ преобразившегося Иисуса Христа. Непроницаемой, недоступной мудрости исполнен его лик; словно утратила вес вся его фигура, покрытая блистающими, «аки свет», ослепительно белыми, тонко прочерченными золотом одеждами. Исходящий от него свет образует такую же, как одежда, бело-золотую шестиконечную звезду, замкнутую в голубой, полный золотых лучей круг. И этот идущий от Иисуса Христа ослепительный, нездешний свет пронизывает всю икону, серебристым отблеском ложится на одежды пророков, холодным свечением покрывает землю. А его голубые лучи стремительно упираются в учеников - словно ими опрокинуты они «на лица свои», ими ослеплены, повергнуты в изумление. Здесь действительно открывается человеку, потрясая его, иной, нездешний свет. В этой иконе, как справедливо сказал о ней известный исследователь искусства М.Алпатов, «радость озарения... заглушается волнением и беспокойством свидетелей чуда». Прославленно и еще одно русское «Преображение» - написанное, по преданию, Андреем Рублевым и сейчас находящееся в Благовещенском соборе Московского Кремля. В нем нет тех подробностей, которые есть в переяславской иконе: только участники чуда располагаются здесь на легких, охристых горках - горе Фавор. Лежат повергнутые ниц внизу горы апостолы в темно-зеленых, охристо-желтых и темно-розовых одеждах. Стоят на вершине склонившиеся перед Спасом пророки. Ослепительно сияют и здесь его проникнутые светом одежды, но, изливаясь из Спаса, этот свет таинственно обретает в звезде зелено-малахитовый оттенок, светлеющий в замыкающем ее круге. И тихо ложатся отсветы на одежды пророков, на горки, на лики апостолов.

«Икона изнутри сияет легким и ровным светом,- пишет исследователь творчества Рублева В. Сергеев.- Мы не видим лучей, от которых укрылись апостолы. Он разлит во всем творении, просвещает тихо и почти невидимо людей, землю и растения. Лица людей обращены не на внешнее, они сосредоточены, в движениях фигур больше задумчивости, длящегося, нежели выражения пронзительного и потрясающего мгновения. Таинственный свет повсюду, но к нему нужно восходить, готовиться, и лишь тогда человек, насколько это ему возможно, им освещается». Размышляя об этой иконе, ясности ее построения, о благородной сдержанности ее цвета, тот же исследователь делает еще одно очень интересное наблюдение: «В „Преображении" очень тонко, ассоциативно передан Андреем Рублевым образ летней природы в день самого праздника, когда едва блекнут краски, отсветы лета становятся прозрачней, и холодней, и серебристей, и еще издали чувствуется начавшееся движение к осени». Эту черту - прозрение смысла праздника в образах самой природы того времени, когда он празднуется,- исследователь справедливо считает чисто русской. Подтверждая это наблюдение, свидетельствуя о стойкости этой черты, русский поэт, пятью веками отделенный от Рублева, наш современник Борис Пастернак так говорит в своих стихах о празднике Преображения:

Обыкновенно свет без пламени
Исходит в этот день с Фавора,
И осень ясная, как знаменье,
К себе приковывает взоры.

И действительно, лучшие русские «Преображения» XV века роднит с «Преображением» А. Рублева - даже при сильных видимых от него отличиях - и глубинное понимание сущности излившегося на Фаворе света, и отблеск осеннего дня, ложащийся на эти иконы. К таким иконам можно отнести «Преображение» из Кремлевского собора Спаса на бору, находящееся сейчас в музеях Московского Кремля. Ослепительный свет, идущий от Спаса, сгущается здесь в великолепную бирюзу звезды и круга, и нежный бирюзовый отблеск проникает собой землю, деревья, фигуры пророков и апостолов. Отсвет осени безусловен здесь в какой-то благородной «пожухлости» господствующих в иконе оттенков зеленого и охристого. А само соединение бирюзы и золотистого фона невольно заставляет вспомнить цветовую гамму конца лета: «лазурь Преображенскую и золото второго Спаса», о которых также говорит в своем стихотворении Пастернак.
В дальнейшем древнерусское искусство сохранило практически без изменения тот канон Преображения, которым пользовались мастера XV века. Не всегда с такой глубиной, как в том столетии, но неизменно стремились передать мастера то «чудо страшно и велико», которое искони виделось в этом событии.   Продолжение »