Высокое совершенство живописи и обаяние образов Андрея Рублева обусловлены были многовековым творческим трудом русского народа. Естественно поэтому возникает вопрос, в какой мере Андрей Рублев и его содруги были наследниками культуры киевской и владимиро-суздальской.
Эпоха, в которую жил Андрей Рублев, отмечена величием героического и творческого напряжения народных сил в борьбе за свержение татарского ига, в борьбе за государственное объединение Руси. Русские особенно почувствовали значение своего славного прошлого, обратившись к периоду домонгольского нашествия. Свидетельством тому является «Задонщина», связанная неразрывными узами со «Словом о полку Игореве», летописные своды, в основу которых полагалась «Повесть временных лет», строительство, которое продолжало развивать традиции владимиро-суздальского зодчества, в свою очередь связанного с традициями Киева. «Русское искусство, - говорит академик Д.С.Лихачев, имея в виду то время, - опиралось на народные национальные начала», а потому «русская культура эпохи образования национального государства, с одной стороны, несет в себе черты уравновешенной, уверенной в себе древней культуры, опирающейся на сложную культуру старого Киева и старого Владимира, а с другой - поражает гибким подчинением насущным задачам своего времени». Чтобы глубже понять русское искусство эпохи Андрея Рублева и выяснить исторические корни его творчества, необходимо вспомнить оценку Б.Д.Грековым киевского культурного наследия: «Великорус, украинец, белорус,- говорит он,- обращаясь к своему прошлому, непременно кладет перед собой «Повесть временных лет» и находит там самого себя. В докиевском и киевском государстве он ясно видит корни, откуда пошел его народ с присущими всем трем ветвям Руси благородными свойствами: умом, самоотверженностью, широким размахом натуры. Только такой народ мог освоить неизмеримые пространства на двух материках и в постоянных встречах с народами нерусскими находить общий дружественный язык».
В последнее время трудами историков и литературоведов сделано многое для выявления связей литературных памятников древней Руси с современной им исторической действительностью. В свете этих исследований «Повесть временных лет», «Слово о законе и благодати», «Слово о полку Игореве» и многие другие произведения свидетельствуют о гуманности древней народной культуры, о глубине национального самосознания русских людей. Если многие из этих произведений не утратили своего обаяния и в наши дни, то тем более мы должны учитывать силу их воздействия на людей эпохи Андрея Рублева, когда их не только читали, но когда на них воспитывались все передовое русское общество его времени. Высокая художественная культура Киевской Руси является первоистоком для всего последующего развития древнерусского искусства, поэтому при исследовании творчества Андрея Рублева так важно обратиться к изучению ее немеркнущих ценностей. Самым ранним памятником архитектуры Киева, сохранившим живопись (мозаики и фрески), является София киевская, созданная при Ярославе Мудром. Основание ее следует относить к 1037 г. Несмотря на возможное участие в ее создании приезжих мастеров, это произведение является ярким отражением вкусов и воззрений передовых людей молодого феодального Киевского государства.
Самобытность древнеславянской культуры и особенности княжеско-дружинного быта во многом определили не только характер искусства, но и характер христианства на Руси. По словам Б.Д.Грекова, оно «оказалось в конечном счете не византийским и не римским, а русским» и не могло «вытеснить полностью того, что было частью самого народа».
Живописи Софии, как и литературе того времени, присущи значительность и серьезность, пафос торжественности и вместе с тем - величавая простота. В мозаиках и фресках Софии поражает прежде всего многообразие обликов людей и общее им всем сознание важности их роли в жизни. Интересы и представления людей той эпохи сказались и в отвлеченных символах христианского вероучения и в светских портретах семьи Ярослава, в торжественном шествии княжеской семьи, и в сценах ипподрома, и, наконец в простонародных играх и сценах охоты.
Лучшим из ликов в мозаиках Софии придают особую выразительность нежные лучистые взгляды (например, Григория Богослова, архидиакона Стефана, архангела Гавриила в композиции «Благовещение» и др.). Достигается это впечатление главным образом разреженной, а не сплошной кладкой камешков мозаики в обрисовке ресниц, обрамляющих глаза, и особой тонкостью выполнения глаз и лиц. Бело-розовый цвет ликов и блеск расширенных глаз указывают на соблюдение традиций ранней византийской живописи доиконоборческого периода, которая в свое время смущала противников иконы своей близостью к жизни и к языческому античному искусству. В Киеве же в XI в., в эпоху Ярослава, наглядность и вещественность в искусстве были необходимы для того, чтобы новое вероучение, насаждающееся на Руси, было доходчивым и получило широкое признание. Видимо, это же стремление к наглядности заставило художников верно и тщательно изобразить на престоле в композиции «Евхаристия» все предметы, относящиеся к совершению таинства бескровной жертвы: крест, потир с частицами хлеба и вином, звездица, губка, копье.
Внизу в изображении отцов церкви строгое сочетание белого с зеленовато-серым, сиреневым, коричневым оживляется введением голубых, кораллово-красных, изумрудно-зеленых, черных и золотых камешков, которыми обводятся нимбы и выполняются некоторые части одежд, богато украшаются книги в их руках. Это должно было убеждать зрителя в значении и ценности «поучения книжного».   Продолжение »

часть 1 - часть 2 - часть 3 - часть 4 - часть 5 - часть 6 - часть 7 - часть 8