Содержание: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85

Одним из основоположников учения о важности для приобщения к богу активного устремления к добру свободной воли человека считался еще апостол Павел. И с нашей точки зрения в высшей степени показательна для философских взглядов Рублева его особая любовь к этому образу, подарившая нам едва ли не единственную рублевскую икону троицкого иконостаса и один из немногих шедевров Владимирского чина.
Шествуя вверх по лестнице духовных добродетелей, монахи должны были сознавать себя наследниками и подражателями апостолов. Возможно, что и новоначальный инок Андрей выслушивал наставления своих духовных отцов о том, что, приняв постриг и вверив себя руководству игумена, он соревнует апостолам, которые, подвигнувшись за Христом и во всем следуя только его повелениям, стали совершенны сами и могли просвещать других. Примерно так говорил своим ученикам один из болгарских исихастов Ромил.
Эта вторая существенная сторона иноческого подвига, видимо, также имела в Рублеве самого искреннего ревнителя, и эпитет «смиренный», который прилагают к Андрею агиографы, является не трафаретным штрихом идеального монашеского портрета, а тонко подмеченной душевной чертой реальной человеческой личности.
Если мы правильно поняли мотивы пристального внимания Рублева к духовному облику апостолов, то тогда совершенно естественным выглядит его стремление дать в красках как бы цельное повествование об этапах их нравственного восхождения и очищения, ибо в начале своего пути ученики Христа были во всем подобны новопосвященным инокам.
«Хотя они и были апостолы, - говорил Златоуст в «8-й беседе против аномеев» - но были еще несовершенны, как птенцы, которые не крепко сидят в гнезде, пока у них еще не выросли крылья. И это вам весьма нужно знать, что до креста ученики были несведущи во многом, потому господь, укоряя их, и говорил: «еще ли и вы без разума ес-те?». Они не только не понимали высших истин, но и то, что слышали, часто забывали от страха и робости.
Рублев рисует процесс духовного возмужания апостолов в пределах трех отведенных ему сюжетных линий. Первая - «Преображение», где впервые в развернутом цикле праздничных сцен появляются три ученика Христа, которые сталкиваются с действием божественной благодати. Как комментирует Златоуст, здесь апостолы узнают, что Христос «есть тот, перед которым преклонится все небесное, земное и преисподнее». Они еще плохо наставлены, думают о земном, а не о небесном, нетвердо знают Христа, не верят в его грядущие страдания; «узрев очами ума божественное блистание, не могут осмыслить его».
Еще более сниженная характеристика апостолов дается в поучении на Преображение Климента Охридского, где причина чуда истолковывается в том смысле, что таким образом Христос хотел удержать своих «смущавшихся» под влиянием невежественных иудеев учеников от грубых заблуждений. «И пакы чюдеса видяще от него, ов глаголеть, яко Илия есть, а инии, яко Моисии есть, или един от древних пророк есть. Да того ради ученици съмущаху си ум, не ве-дяху, еда тъ есть съшел, пакы, в ин образ обълкъся, и ведяху Моисея законодавьца прежде почивъша. Такому же неверию и распри сущи въ них, потребно бысть показати славу божества своего си учеником, да и ти не смущаються. Да того ради възведе на Фаворьску гору... известно творя, яко есть сын божий, и да не мятуться, помышляюще суетная».
Видимо, подобные истолкования (помимо подробностей евангельского рассказа) и давали повод эрудированным христианским художникам для акцентирования бурных эмоций апостолов при виде преобразившегося Христа; эмоций, свойственных людям, далеким от понимания сущности происходящего.
Как мы видели выше, на иконе Рублева акценты существенно смещены, и нам известно почему. В его исполнении апостолы предстают более совершенными, и если искать какую-то аналогию в произведениях проповедников и учителей церкви, то в другом слове на Преображение того же Златоуста, построенном в плане панегирика апостолам, которые именуются лучами и светильниками, ловцами неверных и заблуждавшихся в бо-гопознании, общниками неизреченных тайн, «самовидцами и самослушателями несказанных и незримых дел».
Однако и в благовещенском «Преображении» осталось нечто от патетики, хотя и в значительно смягченной форме.
Оригинальным воплощением сюжета «Воскрешения Лазаря» Рублев заполнил ту лакуну в психологической характеристике апостолов (которая всегда имела место), изобразив второй этап духовного восхождения учеников Христа. Снова созерцая божественный свет, апостолы уверяются в тех истинах, которых еще не знали - в страданиях, крестной смерти и чудесном воскресении своего учителя, славу которого предвозвещает окруженный сиянием Лазарь.
Они приобщаются к тайне будущего искупления и потому смотрят не на спасенного, а на спасителя. И, восприняв откровение, шествуют за ним к месту страстей - в Иерусалим.
Приняв в целом традиционную иконографическую схему сюжета «Входа в Иерусалим», Рублев, однако, снова очень своеобразно охарактеризовал две противостоящие друг другу группы - иудеев и апостолов.   Продолжение »