Содержание: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85

Русское средневековье принадлежит к тем историческим эпохам, трудность изучения которых заключается в скудости источников. Остро ощущаемый исследователями недостаток письменных сведений в области духовной жизни отчасти может быть восполнен за счет других видов источников, к которым до сих пор почти не прикасалась рука историка. К ним относятся источники изобразительные, в первую очередь иконы и фрески.
Историки, по меткой оценке М. Н. Тихомирова, «нередко с поразительным равнодушием относятся к самым значительным явлениям культурной жизни прошлого, проявляя зато необыкновенную ретивость при установлении даты той или иной купчей или межевой».
Определенный интерес к древнерусской миниатюре объясняется тем, что последняя представляет собой (в некоторых памятниках) род «исторической живописи», в условной манере повествуя о реальных событиях древнерусской жизни. Иконы и фрески до XVI в. содержат очень мало исторических сюжетов.
Подобное отношение к произведениям древнерусской живописи неправомерно. Искусство является отражением общественной идеологии и психологии. Этот аспект изучения особенно оправдан по отношению к обществу со сравнительно слабо расчлененными формами духовной жизни. И, конечно, исследование данных явлений - прямая обязанность историка.
Трудности, подстерегающие исследователя при обращении к произведениям древнерусской живописи как историческому источнику, коренятся в специфике этого источника, требующей от историка искусствоведческой подготовки.
Специфика иконы как источника заключается, прежде всего, в том, что, как всякое произведение искусства, она отражает образ мышления создавшего ее мастера (и, в конечном счете, общественную идеологию) гораздо более опосредованно, чем, скажем, летопись или акт. А как произведение изобразительного искусства ставит дополнительную задачу расшифровки ее образного языка. Наконец, как типичное порождение культуры средневековья, обслуживающее, прежде всего, религиозные потребности общества, икона ограничена определенным кругом отвлеченных церковных сюжетов, а внутри каждого из них традиционной схемой его изображения (иконография), за которой не так легко разглядеть реальное историческое лицо художника и его эпохи.
В работе делается попытка исследовать как исторический источник определенный круг памятников древнерусской монументальной и станковой живописи - иконы и фрески Андрея Рублева, с тем, чтобы несколько прояснить некоторые вопросы мировоззрения крупнейшего художника Древней Руси.
За те сто с небольшим лет, которые протекли со времени появления в печати первых очерков и заметок о великом русском иконописце, «рублевоведение» проделало гигантский путь. XIX в., не видевший подлинных произведений Рублева, создал для себя легендарный образ художника. Важной заслугой исследователей был в это время тщательный сбор письменных сведений о художнике (Н.П.Собко, Д.А.Ровинский, М.И. и В.И.Успенские и др.). В XX в., с расчисткой «Троицы», наступила пора анализа, пора поисков и обретений подлинной рублевской живописи. «Стало очевидно, - писал И.Э.Грабарь, - что наше знание Рублева будет углубляться только по мере дальнейшего раскрытия произведений, так или иначе связанных в прошлом с его именем, по мере освобождения их от позднейших наслоений и выявления их изначального вида, причем раскрытию надлежало подвергнуть не только иконы, но и фрески». Задача выявления сохранившегося рублевского наследства была решена Всероссийской реставрационной комиссией, возглавлявшейся И.Э.Грабарем (затем ЦГРМ). На основе изучения открытых икон и фресок стали возможны новые научные построения о характере и идейной направленности творчества московского иконописца. И.Э.Грабарю принадлежит первая фундаментальная работа, мимо которой до сих пор не может пройти ни один исследователь. Двигаясь дальше по проложенному им пути, советские искусствоведы значительно пополнили сведения как по вопросам интерпретации отдельных произведений мастера, так и в отношении создания идейно-художественного образа Рублева в целом.
Следует выделить, прежде всего, значительное исследование В.Н.Лазарева, в котором как бы подведены итоги многолетнего интереса ученого к рублевской проблеме; оригинальные работы Н.А.Деминой, отмеченные тонким проникновением в поэтику древнерусской живописи; произведения М.В.Алпатова, М.А.Ильина, Н. Н. Воронина, В.И.Антоновой и других. В свете этих исследований Андрей Рублев предстает перед нами величайшим мастером московской школы, чье творчество явилось продуктом эпохи национального возрождения Руси, эпохи качественных сдвигов в экономике, общественных отношениях и самосознании людей. Прочно поставленное на историческую почву, рассматриваемое в контексте характерных явлений русской духовной жизни, искусство Рублева приобретает в наших глазах все более четкие и осязаемые грани.
Легко увидеть, что все названные имена - это имена исследователей истории искусства, которые не ставили и не могли ставить себе в качестве основной задачи анализ иконы как исторического источника, хотя все они так или иначе касались проблемы мировоззрения Рублева. Неоднократно отмечалась, например, духовная близость художника к кругу Сергия Радонежского.
В какой-то мере особняком стоит статья Н.А.Деминой «Черты героической действительности XVI-XV вв. в образах людей Андрея Рублева и художников его круга». В этой работе автору удалось провести очень убедительные параллели между содержанием творчества художника и теми идеалами, которые несла с собой суровая, часто трагическая действительность Руси начала XV в. Если же говорить о философском анализе произведений Рублева, то здесь внимание исследователей оказалось сконцентрированным почти исключительно на «Троице», которой отведено много места в исследованиях В.Н.Лазарева и М.В.Алпатова и посвящена специальная монография Н.А.Деминой.

Сравнительно недавно фигура Андрея Рублева заинтересовала, наконец, историков и литературоведов. Первой ласточкой явилась статья академика М.Н.Тихомирова «Андрей Рублев и его эпоха», содержанием которой явился анализ письменных известий о художнике. Дальнейшее развитие эта тема получила в исследовании В.Д.Кузьминой. По нашему мнению, историкам необходимо активно включиться и в исследование творчества великого иконописца, шире поставить вопрос о Рублеве как мыслителе и философе.
Решение данной проблемы должно идти по двум направлениям. Одно из них связано с углубленным исследованием социальной среды, окружавшей художника, взглядов и представлений его современников, новых философских веяний на Руси в процессе культурных контактов с Византией и югославянским миром. Плодотворность этого пути показана А.И.Клибановым. Справедливо подчеркнув, что изучение творчества Рублева в философском аспекте не подготовлено исследованием истории русской общественной мысли второй половины XIV - первой трети XV в., А.И.Клибанов задался целью определить идейные взгляды Сергия Радонежского и его окружения с тем, чтобы перенести их на характеристику личности Андрея Рублева. Исследователь пришел к ряду интересных выводов. Однако в целом в этой области далеко не все ясно.   Продолжение »