"Мировоззрение Андрея Рублева". Из книги В.А.Плугина
Эсхатологическая тема в древнерусской мысли
Каков же итог размышлений новгородца? «Тако ти есть межиусобная рать, - заключает он. - От нея же дабы избавил ны господь бог наш яко вси есмы в бедах, яко посреде сети мимоходим, да вси вкупе помолимся богу, глаголюще: молитвами, господи, всех святых твоих и молитв ради святые богородица подаждь, господи, правоверным князем нашим мирное княжение, и тихо и кротко и немятежно, и независтно и незароч-но, нераздорно, нерасколно и неразвратно и безкрамольно, да и мы в тишине их тихо и безмолвно житие поживем, в всяком благоверии и в чистоте; да и прочее лето живота нашего в мире и в покаянии скончати у господа просим. И понеже время последнее приходить и скрашено есть уже, конець житию приближается, и знамения яже в звездах являются: и се звезда, юже видехом ныне, необычныя и незнае-мыя звезды...».
Тихое и безмолвное и безмятежное житие, всеобщая любовь - вот что родилось из сатирического памфлета летописца. Вот чего он жаждет в преддверии страшного суда.
Но в том же Новгороде смотрели на все эти вещи и с гораздо более практических позиций. Из повести о новгородском пожаре 7 июня 1340 г. видно, что близким страшным судом пытались оградить от рук святотатцев церковное имущество. Правда, летописцу пришлось с горечью отметить, что «злии человецы», по-видимому, «ни бога не боятся, ни чають въскресениа мертвым, ни суда божиа, ни въздания по делом».
О чем же думали и чего чаяли эти «злии человецы»? Здесь мы подходим к интереснейшему вопросу о том, как воспринимали эсхатологию различные социальные группы русского народа.
Эсхатология, как известно, оружие обоюдоострое. В разные исторические периоды им пользовались и господствующие, и угнетенные классы, естественно, с разными целями.
Для рассматриваемого периода в истории Руси эсхатология (имеется в виду упор на близость второго пришествия), как мы видели, являлась знаменем официальной церкви. Следовательно, она должна была стать орудием ее политики, духовным мечом в борьбе с антифеодальным движением во всех его проявлениях - от поджогов и грабежей боярских усадеб до религиозного вольномыслия. И столь же естественно, как мы увидим далее, представители антицерковной оппозиции обнаружили в той или иной степени отрицательное отношение к такого рода эсхатологическим проповедям.
Итак, первая общественная группа, которую можно выделить по отношению к проблеме «второго пришествия», - это представители церковной иерархии. Это знаменосцы и активнейшие проповедники эсхаталогии. На их взглядах мы уже останавливались. Другая группа - весьма многочисленна и пестра в социальном отношении. Ее можно условно охарактеризовать как пассивно воспринимающую.
Гораздо интереснее следующая группа, сведениями о которой мы обязаны пастырской ревности митрополита Фотия. Рисуя в самых непривлекательных тонах картину будущего своим духовным овцам в надежде выжать из них слезы покаяния, Фотий полемически сгущает краски. И острие его мрачного полемического пафоса направлено против тех, кто «от небреженого уныния впадають в грехов величество и в пренемогания предмно-жество, божие помышляюще человеколюбие, сия вещают глаголы: несть, рече, геена, рекше родство огненное, и несть мука, вся нам оставит бог согрешениа...», т.е. не будет мук на последнем суде - милостив бог! Эта форма восприятия эсхатологии современниками Рублева важна тем, что здесь заявляет о себе человеческая личность. Нужно сказать, что оброненная Фотием фраза не оригинальна. Ее можно найти еще у Иоанна Златоуста. Подобное отношение к эсхатологии так же старо, как сама эсхатология. По-видимому, за глухой фразой митрополита скрывается сложный сплав настроений и мнений, волновавших различные слои древнерусского общества.
Можно предполагать, что наиболее широкий отклик мысль о суде без мук нашла в социальных низах. Суд без геенны - это ведь философия «грешников» (как их называет Фотий). Но в феодальном обществе, где «святыня» была предметом торга, где замолить грех легче всего было материальным пожертвованием, в самом невыгодном положении оказывались, естественно, неимущие: крестьяне и городской плебс. В обществе, где главным преступлением было преступление против феодальной собственности, они, словом и делом боровшиеся против нее, вечно несли на себе клеймо греха, наложенное феодальной моралью. Важно, с какой непримиримостью относится к сторонникам теории всепрощающего суда митрополит. Все поучение о втором пришествии подается им как контртезис против этой вредной мысли. Важно, что он называет своих впавших в «грехов величество» оппонентов «мнози».
Замечание Фотия о «небреженном унынии», ввергнувшем этих людей в пучину греха, может быть, следует понимать как намек на нигилистическое отношение их к тем формам спасения (покаяние, пост, нищелюбие и т.д.), которые рекомендовали своей пастве духовные отцы. Иначе говоря, если умеренные представители этого взгляда не представляли опасности для феодальной церкви и государства, то крайние, по-видимому, входили в лагерь их врагов.
Продолжение »
|