Андрей Рублев - на главную

Биография

Мир Рублева

Произведения

Эпоха Рублева

Святая Троица

Круг Рублева

Хронология

Карта сайта

Антология

Иконостас




     


"Мировоззрение Андрея Рублева". Из книги В.А.Плугина

Эсхатологическая тема в древнерусской мысли

  
Апостол Павел
  

    Содержание:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85

К последним принадлежали, конечно, и те новгородские «злии человецы», о которых уже упоминалось. Но это уже иная группа, практически отвергнувшая эсхатологическую проповедь церковников. Большой интерес представляет выяснение мотивов, ими руководивших. Л.В.Черепнин склонен видеть в этих грабителях церквей еретиков с определенной системой взглядов.
«Что можно сказать о людях, так активно действовавших во время пожара 1340 г. и, по-видимому, причастных к поджогу города? - спрашивает он. - Обыкновенные ли это грабители? Нет, это мало вероятно! Летописец характеризует их не просто в качестве уголовных преступников. Он считает, что они были носителями определенной антицерковной идеологии. Они отрицали основные догматы православной церкви (учение о воскресении мертвых, о страшном суде), у них было какое-то свое представление о боге. Словом, перед нами какое-то радикальное крыло еретиков. Их выступление против господствующей церкви было в то же время и выступлением против феодального строя».
Нам представляется, что отождествляя грабителей с еретиками, исследователь несколько поспешно объявляет летописца своим союзником. Вряд ли в его словах следует искать характеристику философских взглядов злоумышленников. Представим себя на месте летописца. Город во власти свирепой стихии. Лихие люди, пользуясь общественным бедствием, греют на этом руки, грабя не только свою братию христиан, но и, можно сказать, самого господа бога, - церкви, каковые, напротив, каждому православному, «хотя бы и свои дом повергя», следовало «постереци. Что же мог летописец оказать об этих людях, кроме того, что они бога не боятся и не думают об ответе на страшном суде?
В древности бытовала такая загадка: «Что есть - бога не боится, а песья гласа боится? Толк: то есть татие». То есть тать потому и тать, что он бога не боится (боялся бы, так не воровал. Здесь, вне всякого сомнения, тоже обнаруживается «какое-то свое представление о боге»). Мы думаем, что в негодовании летописца против людей, забывших о воздаянии по делам, отразился прежде всего именно этот естественный взгляд на вещи. Он очень четко выразил только свое отношение к происходящему, и искать здесь чего-то большего вряд ли правомерно. По-видимому, на характер моралистических рассуждений летописца (упоминание о грядущем воскресении и ответе людей перед богом) оказала непосредственное влияние атмосфера сильного эсхатологического возбуждения, царившего тогда на Руси. И мы склонны видеть в реакции современника на новгородские события 1340 г. одно из ее проявлений. Летописец, наверное, полностью разделял мнение на этот счет отцов церкви. Но взгляды его противников просматриваются здесь лишь негативно. Л.В.Черепнин пытался аргументировать свою точку зрения на новгородских грабителей как на еретиков указанием на любопытное обращение их с церковной святыней. «Характерная деталь: эти люди захватывают в церквах «товар», однако икон и других святынь не трогают, но запирают церковные двери, чтобы нельзя было их спасти! На первый взгляд здесь есть что-то противоречивое. Но это противоречие можно распутать. «Грабеж» «товара», вероятно, представлял собой своеобразный раздел имущества богачей между неимущими на началах социального равенства. А активное противодействие выносу из горящих церквей икон и других предметов православного культа было, по-видимому, не чем иным, как выражением иконоборческих настроений. Все вышеизложенное, - резюмирует исследователь, - свидетельствует о том, что новгородский пожар 1340 г. сопровождался крупным антифеодальным движением городского плебса, проходившим под лозунгами крайнего идеологического течения еретического характера». В летописи рассказ о действиях грабителей дословно выглядит так: «вь церкви святых мученик, иже бе устроена и украшена иконами и письменем и кованием и крутою, запершись вь церкви, товар весь, чии бы ни был, то все раз-грабиша, а иконь и книгь не даша носити; да якоже сами избегоша из церкви, все пламенем взялося, и сторожа два уби-ша» 46. Дело выглядит так, что речь идет о товаре, в спешке снесенном при пожаре в каменный храм горожанами из своих гибнущих хором («товар весь, чии бы ни был, то все разграбиша») и сложенном в самой церкви, а не в подцерковье. Находясь в подклете, злоумышленники не смогли бы воспрепятствовать выносу из храма икон и книг. Если же действие разыгрывалось в самой церкви, то было бы затруднительно представить себе, как воры, набивая сумы драгоценностями, спешат открыть двери богобоязненным горожанам, явившимся сюда с благочестивой целью. Скорее всего, они использовали такой превосходный горючий материал, как иконы и книги для того, чтобы замести за собой следы («да якоже сами избегоша изь церкви, все пламенемь взялося»). До сознательных иконоборческих настроений здесь далеко.
Таким образом, складывается совершенно иное представление об уровне сознательности этого «крупного антифеодального движения городского плебса» в Новгороде. Мы видим здесь не деятельность крайнего левого крыла еретиков, а скорее стихийный бунт. Это та же стихия, которая бросала в набеги разбойные ушкуи, то же мироощущение, которое в словах былинного Васьки Буслаева звучит невероятным для средневековья гимном силе и самостоятельности человека:

«А не верую я, Васинька, ни в сон, ни в чох.

А и верую в свой червленый вяз!».   Продолжение »


Реклама:
»  http://www.japonsushi.com

"Андрей Рублев", 2006-2016, me(a)andrey-rublev.ru

LiveInternet