Андрей Рублев - на главную

Биография

Мир Рублева

Произведения

Эпоха Рублева

Святая Троица

Круг Рублева

Хронология

Карта сайта

Антология

Иконостас




     


"Мировоззрение Андрея Рублева". Из книги В.А.Плугина

оскрешение Лазаря" Андрея Рублева

  
Апостол Павел
  

    Содержание:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85

Разные исследователи, придерживаясь принципиально одного взгляда на историю развития сюжета, классифицируют его по-разному. Л.Рео, например, исходя из того, что основной персонаж - Лазарь, делит иконографический материал в зависимости от характера изображения воскресшего (неподвижно стоит в пещере, поднимается из саркофага и т.д.); Г.Мийе пытается наметить особенности трактовки, присущие той или иной культурно-исторической эпохе или школе. При этом, кроме Лазаря, он уделяет большое внимание изображению Марфы и Марии, а также юношей, открывающих склеп и развязывающих четверодневного мертвеца.
Однако, как ни важны эти детали сами по себе, не они определяют лицо композиции в ее развитом виде, не они сообщают ей то настроение драматического действия и тот особый привкус зримой реальности «чуда», который Л.Успенский считает специфической чертой сюжета «Воскрешения Лазаря».
В плане создания конкретного идейно-художественного образа наибольшее значение имеет тот интерес, который со времен Россанского кодекса и до поздних русских стенописей проявляли христианские живописцы к изображению вифанских иудеев. Именно разрастание этой толпы, как правильно отметил Г. Мийе, является характернейшим штрихом многофигурных композиций XIV и последующих столетий.
В далекие, отвлеченные сюжеты священной истории врывались здесь подлинные, невыдуманные человеческие чувства. Здесь иконописцы могли выражать свое личное отношение к событию, как бы представить себя на месте вифанских иудеев; ведь их собственная жизнь, отраженная религиозным сознанием, сплошь и рядом оказывалась окутанной призрачным туманом всевозможных «чудес» и «знамений», приводивших в страх и трепет очевидцев. Достаточно вспомнить яркие, драматические описания подобных сверхъестественных явлений в русских летописях. Некоторым из иконников, вероятно, самим случалось находиться среди этой толпы перепуганного, возбужденного народа. Они писали почти с натуры.
Таким образом, развертывается известная история о пришедшем в мир искупителе и о погрязшем в грехе роде человеческом, не могущем уверовать в него. Этот мотив наиболее четко звучит в различных словах и поучениях пастырей церкви своей пастве, например, в «Слове» Климента Охридского: «Днесь яко и на послушьство собърася народ июдейск, к гробу Лазареву шьдше, видевыне его силу божествьную, и область на живых и на мьртвых имуща. Да не начьнут глаголати: кое знамение показал нам ти сицевая твориши? Нъ да видять силу и область божественную, и готови будут веру яти им на въскрьсение Христово».
Наряду с укорением иудеев здесь подчеркивается и другая мысль - об их роли свидетелей подлинности, реальности чуда («Но да видят силу и власть божественную»).
Группа иудеев занимала обыкновенно самый центр композиции. В зависимости от темперамента и наклонностей живописца, она металась между Христом и Лазарем, то в ужасе и изумлении взирая на сотворившего чудо, то бросаясь к воскресшему, чтобы дотронуться до него, распеленать, воочию убедиться в истинности невероятного. Действительно, все эти «реалистические» подробности, к которым охотно прибегали художники, в значительной степени объясняются тем, что все происходящее рассчитано на восприятие «грубого» и «неразумного» народа, способного убеждаться только, так сказать, примитивным образом:
«Отъиде в Июдею, да без него се сътва-ряеться съмьрть Лазорева. Да не рекут, яко привидением етерьмь уморивы и пакы въстави. Нъ да будут самовидьцы съмьрти его и погребению и въскрьсению».
Реалистические акценты наиболее воздействовали и на сознание большинства современников того или иного художественного произведения, в этом смысле мало чем отличавшегося от сознания древних иудеев. Поэтому принципиально та же трактовка чуда воскресения оставалась и в том случае, когда иконописец меньше уделял внимания иудеям, уводя группу на второй план или вообще игнорируя ее, например, изображение на новгородских Васильевских вратах 1336 г. или на греческой краснофонной иконе XII-XIII вв. в частном собрании в Афинах.
«Реалистические подробности», о которых идет речь, это, прежде всего, более или менее экспрессивное изображение того, как люди, сгрудившиеся вокруг Лазаря, закрывают рукавами носы и рты, чтобы избавиться от трупного запаха. Ибо Лазарь «уже смьрдит, четвьръдневьн бо есть».
Как замечает Л.Рео, значение этой детали состоит в наглядном доказательстве того, «что Лазарь был действительно мертв, а не уснул», т.е., что имело место подлинное «чудо» воскрешения из мертвых.   Продолжение »


Реклама:
» 

"Андрей Рублев", 2006-2016, me(a)andrey-rublev.ru

LiveInternet