Андрей Рублев - на главную

Биография

Мир Рублева

Произведения

Эпоха Рублева

Святая Троица

Круг Рублева

Хронология

Карта сайта

Антология

Иконостас




     


"Мировоззрение Андрея Рублева". Из книги В.А.Плугина

Эсхатологическая тема в древнерусской мысли

  
Апостол Павел
  

    Содержание:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85

Таким образом, представляется вероятным, что эсхатологические идеи и настроения, имманентные религиозному мировоззрению, в рассматриваемое время отмечены процессом известной интенсификации. Исследователи прошлого столетия даже именовали данное явление любимой мыслью века, что, впрочем, как мы уже говорили, совершенно неверно. Но считать эсхатологические чаяния лишь всеобщим тягостным заблуждением, как это делали С.Шевырев, А.Яцимирский, В.Сахаров, А.Вадковский, - значит решить вопрос только наполовину, остаться на поверхности явления. Нетрудно увидеть, что корни этого эсхатологического древа питались соками самой реальной жизни, и она же определяла вкус приносимых им плодов.
Вспышки эсхатологических ожиданий в тот или иной период не могут быть объяснены только из каких-то постоянных, присущих религиозному мировоззрению особенностей мышления. Точнее говоря, эти особенности являлись необходимой основой, содержали постоянную возможность таких вспышек, а горючий материал для них доставляла, конечно, жизнь. История показывает, что эсхатология получала наиболее широкое распространение в моменты потрясений социального организма, в годы общественных бедствий.
Если не выходить за рамки русской истории, то можно вспомнить, что в свое время приближение мировой катастрофы связывалось в умах людей с обрушившимся на Русь татарским нашествием.
«Се приближися время, - читаем в летописце Татищева под 1235 г. - егда было нуждно о грехах преждних каяться, любовь совершенную и мир князем русским иметь, тогда диавол наипаче всеял клеветы, вражды и междоусобия в них... Где потребно было смирение и покорность, тамо хотел каждый изъявить мужество и храбрость, не помня и не разумея слов самого господа Христа о знамениях, предъидусчих дню страшному, яко востанет царство на царство и язык на язык, будут землетрясения и знамения на небесах. Не все ли сия видеша и не покаяшаяся, но на большее зло устремишаяся...».
В советской историографии период княжения Дмитрия Донского и его наследников обыкновенно рисуется (и в целом это справедливо) в оптимистических тонах. Так смотрим мы, оценивая события тех лет в исторической перспективе.
Так же, но не только так смотрели и думали наши предки. Для них мир находился не в движении, а в статике. Триумф на Дону, о котором с гордостью сообщали летописцы, в то же время воспринимался как проявление милости божией к христианам, которая в любой момент могла смениться и сменялась «прещениями» и «казнями» (в виде нашествий Тохтамыша и Едигея, мора, голода и т.д.) за грехи. Сложный и внутренне противоречивый процесс становления национального государства оборачивался для крестьян и горожан новыми духовными узами. Общественный прогресс, выражавшийся в подъеме экономики, укреплении хозяйственных, политических и культурных связей между русскими землями, пробивал себе дорогу в условиях социальной борьбы, в обстановке частых стихийных бедствий, междуусобных браней и непрерывных схваток с внешними врагами, сообщениями о которых пестрят страницы летописей.
Ярким мажорным эпизодом врывается в общую ткань летописного повествования сообщение о победоносной сече на Дону, чтобы заглохнуть затем в сетованиях о погибших («оскуде бо отнюд вся земля Русска воеводами и слугами и всеми воинъствы, и о сем велий страх бысть на всей земле Русской»), и в рассказе об опустошительном нашествии Тохтамыша. А затем, в 1387 г. - мор в Смоленске. В следующие годы он свирепствует в Псковской и Новгородской землях. В 1392 г. московская рать ходила на Новгород «и много зла тамо сущим сътворишя», а новгородцы учинили подобное с Великим Устюгом. В 1396 г. Витовт взял Смоленск, а татары пограбили Нижний Новгород. В 1398 г. Витовт «кровь пролиав, аки воду, Рязанскиа земли», а через три года московские войска на Двине «много христиан мечу предаша, а иных на древиах повешаша». В 1403 г.- засуха. В 1408 г. Федору Ольговичу Рязанскому был бой с Иваном Владимировичем Пронским «и пролиася кровь христьянскаа всуе», а в следующем году по Руси рассыпались татары Едигея. В 1410 г. ордынский царевич Талыч при поддержке изменников-нижегородцев изгоном взял и разграбил Владимир. В 1415 г. татары «воевали» Рязанские земли. Горела Москва. В 1417 г.- сильный мор в Новгороде, Пскове, Твери, Дмитрове и других городах. В 1420 г. «мало людий во всей Русской земле остася от мору и от меженины». В 1421 г. «бысть глад по всей Русской земле», продолжавшийся несколько лет. В 1424 г. - мор в Новгороде, Твери, Москве «и во всей Русской земле». И «бысть туга и скорбь велиа по всей земле».
Разумеется, все эти трагические события не в силах были остановить исторически закономерный процесс национальной консолидации, но бегло перелистанные страницы летописей выявляют, по крайней мере, чрезвычайную сложность переживавшегося Русью периода. Будучи уверен, что последние времена не за горами, человек обостренно реагировал на происходящее, видя в каждом «знамении» намек на грядущие бедствия, в каждом бедствии - штрих создаваемой на его глазах всемогущим небесным художником грандиозной картины «рушения мира. И цитированная выше летопись, при всей бесспорности сообщаемых ею сведений, конечно, не бесстрастная хроника, а отражение мировоззрения средневекового человека. Так происходящее незаметно окрашивалось в эсхатологические тона.   Продолжение »


Реклама:
» 

"Андрей Рублев", 2006-2016, me(a)andrey-rublev.ru

LiveInternet