Содержание: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85

Таким образом, взгляды, предположительно приписываемые Василием Феодору Доброму, нельзя безоговорочно считать подлинными взглядами Феодора. Между тем А.И.Клибанов, приняв те же два возможных толкования «мысленного рая», которые наметил Василий, по существу лишь повторил домысел новгородского иерарха. Охарактеризовав мировоззрение Феодора как рационалистическое, А.И.Клибанов имел возможность подкрепить это положение ссылкой на такие высказывания тверского епископа, которые иначе и не могут быть поняты. Любопытно, что, стремясь конкретизировать рационалистическое понимание Феодором «мысленного рая», А.И.Клибанов обращается к сочинению Никиты Стифата, ученика одного из предтеч исихазма, Симеона Нового Богослова.
Думаем, что при тех данных, которыми мы располагаем, трудно дать сколько-нибудь исчерпывающую характеристику воззрений Феодора Доброго. Представляется вероятным предположение, что на определенной стадии усвоения мистические и рационалистические представления могли переплестись в сознании человека, не обнаруживая своей внутренней непримиримости. Эти течения в тех условиях противостояли косной традиционности, усложняли духовную жизнь, разными путями углубляли познание мира, уделяя большее внимание внутреннему миру человека.
Если резюмировать суть идеологических позиций автора и адресата «Послания», то нужно решительно отвергнуть выводы А.И.Клибанова. Василий вовсе не Палама, а Феодор не Варлаам. Не очень ясному по своей природе вольномыслию тверского владыки, в мировоззрении которого можно отметить черты, свойственные и мистике, и рационализму, противостоит здесь православие доисихастского толка с элементами наивно-материалистических воззрений. И в этом частном столкновении двух церковных владык отразилась типичная для Руси расстановка сил в идеологической борьбе. Не паламиты и варлаамиты будут противостоять здесь друг другу, а три идейных течения: традиционное (в указанном смысле) православие, рационализм и исихазм.

Феофан Грек и Даниил Черный

Победа исихазма в Византии должна была иметь неминуемым следствием распространение его на Руси.
Г.М.Прохоров фиксирует важные особенности этого процесса: «В Россию, как и в южнославянские земли, в середине XIV в. проникает собственно исихазм, т.е. «молчальничество», способ индивидуального подвижничества, или исихазм «келейного» уровня обрисованной нами эволюции его в Византии... Одновременно или почти одновременно с этим распространяется на Руси общежительный тип монастырей, т.е. исихазм «церковно-политический»... Теоретический или богословско-философский исихазм... привился на Руси, по-видимому, в меньшей степени, ибо мы не имеем собственно русских теоретических сочинений этого периода и свидетельств о собственном творчестве в этой области... Русские пользовались результатами исихастских споров, входить же во все философско-богословские тонкости и нюансы было, очевидно, и трудно еще для них, и незачем. Усвоение на Руси исихазма было скорее практическим, а в общественно-идеологической сфере заключалось в проникновении новых идей и понятий (например, понятие «мысленного рая» и «мысленного солнца правды»), в создании новой «общественной самоочевидности», нового стиля духовно-культурной жизни и художественного творчества».
Мы рискнули привести столь развернутую цитату ввиду важности выдвинутых положений. Итак, русский исихазм вырисовывается как способ практического подвижничества, как новый стиль духовно-культурной жизни, и гораздо менее, как система сознательных взглядов, как система философского мышления. И если идейное окружение Андрея Рублева воспитывалось под некоторым влиянием философии мистиков, то степень ее усвоения была, вероятно, весьма различной, будучи заглушаема рутиной традиционных, устоявшихся представлений.
В этом отношении интересно сопоставить влияние исихазма на творчество двух знаменитых современников Рублева, двух художников, с которыми ему пришлось работать бок о бок-Феофана Грека и Даниила Черного. Мировоззрение первого из них сложилось задолго до его приезда на север. Поэтому Феофан интересен как один из наиболее ярких интерпретаторов на Руси реакций византийских художников на исихазм. Известно, какое огромное влияние оказало его искусство на русских иконописцев, многие из которых копировали творческие решения греческого изографа. Второй художник - ближайший друг Андрея Рублева, представитель той же общественно-идеологической группы, крупный и самобытный мастер.
Вопрос о влиянии идей византийских исихастов на искусство XIV-XV вв. сложен и многогранен (и к тому же очень слабо изучен). Его можно изучать в двух аспектах: либо с точки зрения воздействия исихазма на самое художественное кредо иконописца, на структуру живописного образа, на понимание мастером целей художественного творчества, либо - непосредственного отражения в произведении искусства тех или иных черт философии исихастов. В данном случае наиболее интересен последний аспект.   Продолжение »