К сожалению, наиболее утраченным оказался лик Христа (утрачена почти вся левая часть, и сильно стерта живопись на месте перехода от лика к шее), но все же в нем замечательна напряженность взгляда, выраженная в правом глазе (левый глаз не сохранился) и в сжатом, выдающемся вперед рте под тонким носом. Лоб и лик Христа открыты более обычного, так как очерк волос не преувеличен, и этим он как-то очеловечен. Спаситель делает широкий шаг вправо по направлению к Лазарю, держа в левой руке белый свиток и конец свисающего гиматия. Правую руку он протягивает к Лазарю с благословляющим и в то же время властным жестом. Эта рука Христа находится в центре композиции, ее движению ритмически вторит впадина между вершинами гор, придавая этому движению особенную значительность и притягательную силу. В фигуре Христа, между тем, совсем нет напряжения, хотя он воззвал громким голосом: «Лазарь! Иди вон!» (Ев. от Иоанна, гл. 11, ст. 43), совершая великое чудо. Это характерно для мастеров рублевского круга, избегающих беспокойных и напряженных движений людей, но воплощая их внутренний мир в образах пейзажа и архитектуры. Например: движение горы и древа во «Входе в Иерусалим», вторящие движению Христа и придающие достоинство и грацию его облику, горы, вторящие взлету крыл ангела в композиции «Жены у гроба», передающие поражающее дуновение чуда и т.д.
Соответственно трем членениям пейзажа с архитектурой, люди также делятся на три группы, но в первый момент зритель выделяет две фигуры: Христа и Лазаря в белых пеленах, покорно склоняющегося, слабого, неустойчивого, четко выделяющегося на черном фоне пещеры, повторяющей его очерк. Только вторично обозревая изображенное, мы улавливаем в рисунке стены некоторое соответствие характеру движения Лазаря, ее как бы ползущее и тянущееся движение в сторону Христа. Справа налево по стене града к башне, острые углы которой направлены навстречу левой вершине, очерк града уводит взгляд зрителя вниз, где движение никнет под этой круто вздымающейся вершиной горы. Архитектура характеризует движение Лазаря, как бы покоряющегося мощной воле Христа, которой соответствуют взлеты горных вершин.
Движению левой вершины подчинена группа людей, данных на фоне горы. Впереди стоит длиннобородый старец, за ним средовек, за ними видны головы еще четырех человек. Фигуры удлиненных пропорций очень стройны. Старец, облаченный в темно-зеленый плащ (цвет которого деформирован от потемневшей олифы и так же, как и гиматий Христа, затонирован при реставрации), разводит, как бы удивляясь, опущенными вниз руками. Очерк его спины и левой протянутой вперед руки ритмически вторит линиям спины и правой руки Христа, повтором подчеркивая силу и многозначительность жеста Спасителя, воскрешающего Лазаря повелением выйти.
Средовек, стоящий за старцем и ближе к Христу, также протягивает вперед руку с открытой ладонью в знак удивления, снова вторя движению руки Христа. Верхняя одежда средовека, прозрачная, светло-коричневая, с лиловыми тонкими пробелами, сильно утрачена и затонирована грязновато-коричневой прозрачной же краской. Нижняя темно-зеленая одежда средовека сливается воедино с рыжевато-коричневой нижней одеждой старца, объединяясь общей желтой каймой с черным узором. На головах старца и средовека повязки, обычные для фарисеев, из белой ткани с черными полосами. У средовека она перевязана у подбородка и свисает длинным концом на грудь. Обычно такие ткани даются плотным белым цветом с резко намеченными черными полосами, но художники рублевского круга любят изображать белые ткани с мягкими цветными зеленовато-желтыми, зеленовато-серыми, голубоватыми, лиловатыми тенями в зависимости от общей колористической среды (см. «Омовение ног», «Положение во гроб», «Рождество Христово», «Преображение», «Вознесение» и т.д.). Легкая прозрачность белых тканей характерна для круга Рублева.
Руки фарисеев сохранились плохо, и их рисунок восполнен тонировкой зеленоватым тоном при реставрации. Головы людей, стоящих за фарисеями, хорошей сохранности. Их живопись настолько нежна и прозрачна, что сквозь оливково-зеленоватый тон санкиря в тенях и легкие розовато-желтые вохрения проступает первоначальный рисунок зеленоватой краской. Затем рисунок волос на головах и бородах, очерк глаз, бровей и ртов сделан прозрачной красновато-коричневой краской тонкой кистью. Щеки, нос, рот и лоб оживлены нежнейшей подрумянкой. Нигде мастер не употребляет движек, т.е. белильных мазков, отмечающих особо сильно освещенные места, что говорит о новых вкусах и приемах мастера, предуказывающего путь живописи середины XV в. с его любовью к изнеженной лепке тела.

Продолжение »

Иконы иконостаса Троице-Сергиевого Монастыря: