К младенцу склоняются слева белая голова осла, похожая на конскую, а справа светло-коричневая вола (сохранность очень плохая), согревающих его своим дыханием. Так как углубление вертепа дано зеленовато-коричневым тоном, то он кажется не плоским силуэтом, а воспринимается как некое пространство за прозрачными оливково-зелеными притенениями горок, его обрамляющих.
Слева к младенцу с благоговением, с чисто рублевской музыкальной ритмичностью склоняются три ангела. Руки крайних, покрытые одеждами, как бы готовы принять младенца как святыню. Первый (снизу) ангел облачен в темно-фиолетовый гиматии (плохой сохранности) с голубовато-серыми пробелами, тон которого близок к первоначальному тону одежды апостола, стоящего за Евой в иконе «Сошествие во ад», и к тону гиматия апостола Павла из деисусного чина, красота которого, видимо, произвела впечатление на мастера «Рождества Христова» и «Сошествия во ад». Туника на ангеле была темно-зеленою, прозрачного тона, но от утраты верхнего красочного слоя стала более светлой и сильно тонирована зеленым при реставрации.
Одея«да второго (снизу) ангела была, по-видимому, серо-голубой, но теперь остался зеленоватый подмалевок только со следами первоначального цвета.
Одежда третьего ангела, протягивающего руки непосредственно в пещеру, темно-оливкового тона, близкого к тону затемненных граней скал. На его одежде следы красной краски от позднейшей записи. Крылья ангелов прозрачного охряно-желтого тона со следами золота и голубизны на папоротках.
Головы ангелов плохой сохранности, остался лишь подмалевок светло-коричневый для волос и прозрачного оливково-зеленого санкиря со следами нежного розовато-желтого высветления на ликах. Лучше всех сохранился лик первого (снизу), заметны коричневатые следы бровей, глаз и розоватых губ.
Склонения ангелов ритмически вторят склонению Богоматери, а выше ему же вторят две склоненные вправо горные вершины - одна в середине, а другая в углу иконы. Очерк средней горы плавным изгибом напоминает рисунок полулежащей Богоматери. Художник как бы напоминает о поэтическом образе «горы нерукосечной», которой уподоблялась Богоматерь. Позднее этот образ в живописи воплотился в изображении Богоматери в «облачной» (т. е. покрытой облаками) одежде с вертепом и младенцем в лоне.
Навстречу склонению трех ангелов справа как бы тоже склоняются к младенцу и выступы скал, замыкая в некое композиционное кольцо центр действия, т.е. Богоматерь, вертеп с яслями и преклоняющихся слева ангелов.
Вздымающаяся средняя вершина осенена тремя темно-оливковыми лучами, исходящими из сегмента, примыкающего к ковчегу иконы, символизирующими вифлеемскую звезду, ставшую над вертепом и указывающую на него волхвам и пастухам.
В верхних углах иконы на фоне горок со склоняющимися в разные стороны от центра вершинами видны слева три всадника, а справа три славословящих ангела. Группа всадников-волхвов дана в сильно уменьшенном масштабе по сравнению со всеми другими изображениями, отчего они кажутся в пространственном отдалении от главного действия, но единовременными с ним.
Рисунок гарцующих коней с развевающимися хвостами, с изогнутыми шеями и стройных наездников полон изящества выразительного движения. Впереди на дымчато-сером коне едет волхв в темно-фиолетовой одежде (того же цвета, что и у нижнего ангела у вертепа) и в темно-зеленом плаще с пробелами. Он обращается к едущим за ним и указывает поднятой левой рукой вверх на путеводную звезду. Наполовину заслоняя коня первого всадника, на переднем плане едет юный всадник на охряно-желтом коне. На нем темно-зеленая одежда и алый развевающийся плащ. Протягивая вперед руку, он, как бы радостно соглашаясь с первым, тоже указывает на звезду. Оба всадника почти заслонили собою третьего, и он едва виден. Однако развевающийся хвост и нога его белого коня выделяются изящным светлым силуэтом, в свою очередь выделяя круп рыжего коня и алый плащ всадника на переднем плане. На третьем всаднике видны следы фиолетовой одежды с небольшими следами голубоватых пробелов и зеленый взметнувшийся вверх плащ. Он также, подняв голову, смотрит на звезду.
Прелесть колорита и изящество всей группы свидетельствует о том, что художник живо передал то, что любил, в чем знал толк и чем любовался в жизни.
Очерк земли, по которой ступают кони, и вздымающейся горы, ритмически вторя изгибу лежащей Богоматери, направляют волхвов к звезде, в чем выражается закономерность и взаимосвязь всех частей композиции даже при кажущейся изолированности некоторых сцен. Очерк горы, на фоне которой едут всадники, низводит взгляд зрителя к группе из трех ангелов, заслоненных до пояса горками, нависающими над вертепом и ритмически связывающими славословящих ангелов с тремя склоняющимися перед младенцем. Склонение средней вершины преграждает путь двум первым, с покровенными руками, обращающимися к звезде и славословящими младенца: «Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человецех благоволение» (Ев. от Луки, гл. 2, 14).

Продолжение »

Иконы иконостаса Троице-Сергиевого Монастыря: