Сквозь жар души: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21

Не уступили ему и русские мастера, работавшие над украшением московской церкви. Полагают, что мастеру Прохору, Андрею Рублеву и их товарищам предоставили писать в «чине» Благовещенской церкви фигуры архангела Михаила и апостола Петра, мучеников Георгия и Дмитрия, а также (доверили целиком) «праздники» и какие-то, не сохранившиеся до наших дней, части стенописи. «Русские» фигуры благовещенского «чина» более мягки и человечны, нежели персонажи Феофана Грека. Еще более отличны от работ Феофана те иконы русских мастеров, что составили «праздничный» ярус. В «Воскрешении Лазаря» павшая на колени перед Христом Мария женственна, исполнена искреннего, тихого восторга. Так же стройна и женственна Мария в «Рождестве Христовом» - успокоенная, облагороженная своим материнством. Ангелы, стоящие слева от ее ложа, напоминают тех ангелов, что появились на более поздних иконах Рублева. Особенно запоминается склоненная фигура кроткого и смиренного ангела на переднем плане. Изображенные на этой иконе женщины, моющие младенца, столь же спокойны и кротки. В «праздниках», украшающих церковь Благовещения, историки искусства давно отметили черты, которые стали основными в творчестве зрелого Рублева: замкнутость композиции, объединение многих фигур в ансамбль, светлую цветовую гамму.
Особенное внимание привлекает праздничная икона «Преображение», выполненная кем-то из русских мастеров. Фигура Христа в светлых одеждах вписана здесь в правильной формы розетку, а фигуры пророков, склонившихся к Христу, как бы повторяют движение линий розетки.
Тут словно нащупывается та композиция, какая потрясет современников Рублева в его бессмертной «Троице». Мы не можем с уверенностью сказать, в какой из икон Благовещенской церкви было больше рублевского труда, а в какой - труда Прохора. Но мы видим, что русские мастера хорошо понимали друг друга и сознательно отходили от манеры гениального византийца.
Помогая Феофану Греку, учась у него и одновременно соперничая с ним, русские живописцы настойчиво внушали зрителю свое представление о мире и о месте человека в нем. Персонажи Феофана Грека оставались отстраненными от всего земного, в них угадывалась присущая и прежним образам Феофана «гордыня»: трагическое неприятие мира, смятение души.
Русские же мастера противопоставляли этой «гордыне» то, что в эпоху Рублева именовалось «смирением» и означало стойкость, твердость в страданиях, готовность к самопожертвованию, ясное сознание долга, спокойное приятие мира таким, каков он есть. Иными словами, в библейских персонажах русские мастера воспевали те самые душевные качества, какие вырабатывала в русском национальном характере многолетняя, тяжкая, упорная и победоносная борьба с татарским игом. Эти душевные качества народа, охваченного единым стремлением к освобождению от угнетателей, побеждали в жизни.
Побеждали они и в искусстве.

Глава пятая

К началу XV века историки искусства относят созданные Андреем Рублевым и его товарищем Даниилом Черным росписи Успенского собора, «что на Городке» близ Звенигорода, а также иконы из «чина» Саввино-Сторожевского монастыря (он стоит над Москвой-рекой, в трех километрах от Звенигорода).
Когда именно были выполнены эти росписи и иконы - до работы в Московском Кремле или после, - мы не знаем. Но можно предполагать, что изображения Спаса, архангела Михаила и апостола Павла из звенигородского «чина», принадлежащие кисти Андрея Рублева, написаны уже после украшения церкви Благовещения. В звенигородских иконах полностью выявлено то, что в благовещенских только намечено, рисунок более уверен, а колористические сочетания более тонки и благородны. Поэтому правы, на наш взгляд, те, кто относит появление звенигородских икон и росписей к 1406-1407 годам. Андрея Рублева и Даниила Черного мог пригласить для работы в Звенигород только один человек, а именно - князь Юрий, крестник Сергия Радонежского, младший брат великого князя Василия Дмитриевича.   Продолжение »