Сквозь жар души: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21

Эти черточки народного, носящего социальную направленность юмора не снимают, однако, основной мотив росписи - мотив возмездия, «гнева божия». Мотив возмездия является определяющим и в других дорублевских росписях храмов. А Дмитриевский собор во Владимире, талантливо расписанный русскими и греческими мастерами в духе византийских традиций, этот мотив возмездия даже усиливает. Глубокой тревоги исполнены здесь апостолы, старцы и праведники, сознающие «греховность» человека и не склонные прощать «грешников». Видимо, Рублев и Даниил Черный получили указание создать в Успенском соборе не менее впечатляющую роспись на тему «Страшного суда». Рублев и его помощники, конечно, побывали в Дмитриевском соборе, воспользовались случаем, чтобы полюбоваться искусством своих предшественников, изучить их фрески.
В том, что Рублев и Черный изучали фрески Дмитриевского собора, убеждает хотя бы то, что в своей собственной росписи на западной стене Успенского храма они внешне во многом следовали имеющимся образцам.
Но тем более важно, что по идеям, образам, краскам «Страшный суд» Андрея Рублева и Даниила Черного резко отличается от традиционных изображений!

Летопись 1408 года, как мы уже говорили, сообщает: «Майа 25 начата быть подписывати великая и соборная церковь Пречистыя Владимирския...» Значит, именно 25 мая 1408 года Андрей Рублев, Даниил Черный и их помощники взошли на леса внутри собора, чтобы положить на подсыхающую штукатурку первые мазки красок. Но прежде чем построить леса, прежде чем развести краски, мастера должны были продумать план работы, наметить, где и какая фреска будет написана. Роспись по сырой штукатурке требует быстроты, уверенности и - по-нашему говоря - высокой организованности.
Андрей и Даниил такой четкий план для себя, несомненно, составили. Исходили они при этом из возможностей, какие предоставляли живописцам архитектурные формы самого собора. Прихожане входили в Успенский собор с западной стороны. С паперти они попадали в галерею, под арку, освещенную светом из отворенных дверей. Арка вела в низкую, темноватую часть собора под хорами.
Глаза поначалу ничего не различали здесь. Зато позже, выстояв церковную службу и направляясь к выходу, люди видели и освещенные столбы храма, и западную стену над аркой, и часть свода над ней. Это-то и учли Андрей Рублев и Даниил Черный, создавая свою композицию «Страшного суда». Они отказались от традиционного изображения сцен его на одной западной стене, решили использовать все пространство храма, развернуть перед зрителем сцены «Страшного суда» постепенно.
Входя в собор, прихожанин прежде всего видел по обеим сторонам западной арки фигуры двух ангелов, а над ними - фигуры двух пророков, предсказывавших «конец мира». Хорошо сохранилась до наших дней воздушная, нежная, как бы парящая, фигура ангела с трубой. Он нисколько не походит на строгих, суровых ангелов Дмитриевского собора. Ангел Рублева глядит на зрителя с доброй, кроткой улыбкой.
Видимо, такое же впечатление производи - второй ангел и оба пророка - они не вещали о «расплате», а, наоборот, как бы ободряли входившего в храм человека. Он уже увереннее вступал под арку. И тогда со сводов арки как бы выплывала из тени светлая и мягкая по тонам фреска «Десница господа с душами». Взор не успевал надолго задержаться на ней, пораженный блеском огромного иконостаса, льющегося из-под купола света, сверканием свечей...
Лишь после богослужения, всегда пышного, театрализованного, призванного взволновать и загипнотизировать зрителей, прихожанин поворачивался лицом к выходу - и тут сталкивался с картиной «Страшного суда». Сначала он видел столб с изображением упавшего на колено пророка Даниила. Ангел указывал пророку на фреску со «Страшным судом».
Первые мгновения фреска была видна еще смутно и могла восприниматься действительно как «видение» Даниила. Но вот глаз начинал различать фигуры, и зритель, все еще исполненный молитвенного экстаза, чувствовал себя как бы приобщенным к сонму изображенных на фреске «праведников», следующих за апостолом Петром. Апостол Петр в соседнем - Дмитриевском - соборе смотрит на своих спутников испытующе, недоверчиво. Рублевский Петр широко открыл ясные, чистые глаза. Он как бы прислушивается к озабоченному чем-то Иоанну, но сомнений никаких не испытывает и продолжает стремительно шагать к «вратам рая», увлекая за собой «праведников».   Продолжение »