Сквозь жар души: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21

Впрочем, Феофан поражал и других москвичей. Их изумляло, что Феофан Грек в отличие от прочих мастеров пишет фрески не по «прорисям», то есть не по заранее заготовленным рисункам, образцам, а прямо набело, по сырой, быстро сохнущей штукатурке (в этом большая трудность фресковой живописи) и может работать не уединяясь, на виду у людей, ведя в то же время оживленную беседу. Известно, что вокруг Феофана Грека, когда он расписывал храмы или терема знатных людей, собирался народ, с изумлением наблюдавший, как из-под кисти мастера возникают, мазок за мазком, невиданные лики, и восторженно слушавший рассказы художника о далеком Царь-граде. Не случайно Епифаний Премудрый называет Феофана Грека «преславным мудрецом, философом зело хитрым». Под руководством Феофана и предстояло работать Андрею Рублеву в Благовещенской церкви. Что же дало содружество двух величайших художников эпохи? Что подарило оно человечеству?

Благовещенский собор Московского Кремля дошел до наших дней с позднейшими перестройками. Первоначально это был маленький, стройный храм с тремя главками, предназначавшийся для семьи великого князя. Строили церковь псковичи. Перед ними стояла нелегкая задача: возвести рядом с Успенским и Архангельским соборами сравнительно небольшое строение, не нарушив общего ансамбля кремлевской площади.
И зодчие справились с этой задачей. Отодвинув церковь Благовещения поближе к стенам великокняжеских теремов, они возвели изящный, скромный храм, в котором удачно соединили принципы псковской и раннемосковской архитектуры. Естественно, что характер нового храма, не похожего на новгородские, требовал и совершенно особенной внутренней росписи. Художник такого дарования, как Феофан Грек, должен был это понять.
Не могли пройти даром и годы, проведенные мастером в Москве, влияние окружающих людей - недавних победителей на поле Куликовом, уверенно смотрящих в будущее. Всматриваясь в выполненные Феофаном Греком фигуры благовещенского иконостаса, сразу видишь, как отличны они от росписи новгородского «Спаса-на-Ильине». На смену борению страстей здесь пришли торжественная величавость, строгая чистота.
Жесты апостола Павла, «отцов церкви», богородицы, протягивающих руки к расположенному в центре Христу, горделиво-изящны и лишены какого бы то ни было Характерные для работ Феофана золотистые, оливковые, синие тона с внезапной вспышкой алого сливаются здесь в гармоничную, хотя и несколько суровую гамму, как бы подчеркивая отстраненность персонажей от всего земного. Феофан Грек и тут остается мастером византийского склада, но его манера значительно смягчена. По-видимому, в этом сыграло какую-то роль и то обстоятельство, что в Благовещенской церкви иконостас (деревянная стенка с иконами, загораживающая алтарь) был впервые решен живописцами как единое художественное целое.
Раньше иконы, как правило, размещались на стенах и столбах внутри церкви без определенного строгого порядка. Перед алтарем ставилась лишь небольшая деревянная преграда с изображением Христа, Марии, пророка Иоанна и архангелов. Иконостас Благовещенской церкви полностью отгородил алтарь от остального пространства храма. Четыре горизонтальные доски - «тябла» - разделили иконостас на четыре яруса. В нижнем, справа от «царских врат», была помещена икона праздника благовещения, которому посвящался храм. Второй - средний - ярус занял «деисусный чин» (первоначально деисусом называли три иконы - богоматери, Христа, Иоанна Предтечи, которые ставили рядом. Позднее к ним добавили еще несколько икон). Здесь были изображены Христос на троне, богоматерь, Иоанн Предтеча, апостолы Петр и Павел, «отцы церкви» и «мученики». Третий снизу ярус заполнили иконы с изображениями «праздников». В самом верхнем ярусе, возможно, стояли погрудные иконы богоматери и пророков. Эти иконы не сохранились. Все фигуры иконостаса, по замыслу мастеров, должны были тяготеть к центральной фигуре Христа из деисусного чина.
«И хотя, - пишет во «Всеобщей истории искусств» М.В.Алпатов, - в иконостасе давала о себе знать богословская идея предстояния, заступничества, феодальная идея зависимости от государя, все же фигуры его были выстроены в ряд как равновеликие». Эта равновеликость фигур («равноголовие»), по мысли Алпатова, «решительно отличает иконостас от киевских мозаик и раннесредневековых порталов на Западе, в которых огромная фигура божества господствовала над маленькими фигурами смертных, подавляя их».
Заботясь о единстве композиции, о воплощении основной идеи иконостаса, Феофан Грек вынужден был сдерживать свою кипучую натуру, избегать острых психологических характеристик. И «преславный мудрец» доказал, что он поистине мудр: свое мастерство он сумел подчинить общей задаче.   Продолжение »