Очень важным памятником, вышедшим из круга старших современников Рублева и связанным с именем Стефана Пермского, просветителя зырян и друга Сергия Радонежского, является так называемая зырянская «Троица», находящаяся в собрании Вологодского краеведческого музея. По преданию, она была принесена к зырянам Стефаном Пермским в 70-х годах XIV в. На ней внизу имеется большой текст из Библии о гостеприимстве Авраама на зырянском языке с прибавлением сверх библейского текста слова «угощая», Нимбы всех трех ангелов имеют перекрестия с обычными греческими буквами, обозначающими Христа. В руках ангелов свитки и, кроме того, на фоне возле них киноварные надписи на зырянском языке: у левого (от зрителя) «и Пи», т.е. «и Сын», у правого (от зрителя), «и Пылтос», т.е. «и Дух», надпись у среднего до реставрации читалась «Ай», т.е. «Отец», после реставрации оказалось, что древняя надпись не сохранилась, но, поскольку она есть у двух других, ясно наименование третьего ангела - «Отец». Таким образом, Стефан Пермский, рассчитывая на малую просвещенность зырян, старался, чтобы смысл «Троицы» был предельно ясен. Расположение ангелов зырянской «Троицы» очень близко к «Троице» Рублева, и, вероятно, значение их одинаково.

Священная чаша, пройдя долгий путь развития, начиная с Индии и Китая, через всю историю человечества, имела значение «чаши жизни», «хранилища бессмертного напитка», «чаши мудрости» и т.д. В средние века на основе ее христианского значения слагается поэтическая повесть о «чаше святого Грааля» как символе стремления человечества к своему нравственному идеалу. Чаша издавна вошла в русскую народную поэзию как «чаша смертная». Ее тема не раз звучит в «Слове о полку Игореве», где пир и вино обозначают поле битвы «храбрых русичей». В «Повести о разорении Рязани» (татарами) повторяется как рефрен «вси равно умроша, смертную чашу пиша». В описании битвы на Куликовом поле русские сыны испивают «смертную на брани чашу» и т.д. Для Рублена и людей ого времени чаша в «Троице», без сомнения, была средоточием самых глубоких чувств, связанных с реальной жизнью. Только трагизм этой героической темы претворен Рублевым в настроение светлой печали. В его «Троице» смертная чаша - залог «жизни будущего века».
За каждым из трех лиц «Троицы» дана его эмблема. За средним - древо. Оно означает не только дуб мамврийский библейского повествования, но и «древо жизни», «древо вечности», путь к которому после изгнания из рая первых людей повелено было заградить «серафиму с пламенным обращающимся мечом» (кн. Бытия, гл. 3, 22). Согласно христианской символике, оно могло быть символом воскресения. В византийской литературе «древо жизни» есть «любовь, от которой отпал Адам». «Древо вечной жизни» столь же распространенный символ, как трапеза и чаша, и известен почти всем народам мира с глубокой древности.
За вторым лицом троицы возвышаются легкие, стройные палаты эллинистического характера. В Библии в Псалтири (поэтические псалмы царя Давида, псалтирь - струнный музыкальный инструмент) «дом», «палаты» - очень употребительный художественный образ, означающий сферу радостного вдохновенного познания.
Созидание внутреннего мира человека в христианстве уподоблялось труду зодчего и называлось «домостроительством». Поэтому Христос именовался «домостроителем». Иоанн Лествичник, византийский автор VII в., в своей «Лествице» (подразумевается лестница духовного совершенствования), говорит: «безмолвник бывает кроток и весь дом любви» (безмолвник - человек, всецело предавшийся помыслам о смерти и вечной жизни).
За третьим лицом троицы возвышается гора - древнейший символ всего возвышенного. Таинственность и неизведанность величественных горных высот всегда действовала на воображение людей, заставляя в своих мифах населять их божествами. В Библии гора есть образ «восхищения духа». Поэтому все особенно знаменательные события в ней происходят на горе, например: получение Моисеем скрижалей закона на горе Синай, преображение на горе Фавор, вознесение на горе Елеонской и т. д. Выражение «приидите, взыдем па гору и в дом бога нашего» особенно часто встречается в псалмах царя Давида, которые на Руси заучивали наизусть даже неграмотные люди. Афонские писатели XIV в., определяя действие третьего лица троицы, называют его «силой», возвышающей душу «выше всякой видимой твари». Такое же понимание этого символа заставило и Рублева изобразить над ангелом-утешителем легкую гору.
Изображение трех лиц божества в виде ангелов со странническими жезлами в то время было также полно глубокого смысла. Христос за его земную миссию самоотречения, как и аскеты, ему подражающие, назывались странниками. Продолжение »

Дополнительные материалы: