Знаменитая «Богоматерь Владимирская» конца XI в., привезенная на Русь из Константинополя в Киев, оказала, по-видимому, весьма значительное влияние на Рублева. Он мог ее видеть и в Москве и во Владимире. В его время она вновь была овеяна славой в связи с отступлением Тамерлана от Москвы в 1395 г., которое приписывалось ее заступничеству, так как она ввиду угрожавшей страшной опасности была перенесена из Владимира в Москву. Для русских людей того времени «Владимирская» была покровительницей Руси и русской государственности.
Древнерусскому человеку издавна было свойственно обращаться за помощью к женственному божеству: сначала к матери-земле, а затем к Богоматери. Рублеву «Троица» предстала скорее в образе женственном, чем мужественном. В «Троице» общий строй покорной женственности, обретающей полноту своей гармонии в сочетании грусти и любви, близок образу «Владимирской». Их сближает идея жертвы и любви.
«Владимирская»- это величайшее материнское милосердие, жертвующее сыном ради любви к миру. В «Троице» - бог-отец, также жертвующий «возлюбленным сыном». В обоих произведениях «преклонение любви» выражено одинаково нежным склонением головы. В обоих произведениях глубоко личное получает значение общечеловеческого и подлинно монументального. Это качество стало отличительным признаком стиля Рублева.
Особая утонченная нежность ликов с узкими овалами, с закрытыми лбами, сильно преуменьшенными молчаливыми устами и преувеличенно большими глазами говорит о близости иконографического типа, однако, несмотря на сходство, в образах византийского и русского художников имеется большое различие. «Владимирская», несмотря на всю условность своей живописи, кажется более реалистичной, конкретной, овеянной сгущенной атмосферой чувства благодаря воздушной изменчивости светотени, живости взгляда Богоматери и страстной выразительности младенческой ласки. Лики ангелов Рублева при сопоставлении с «Владимирской» кажутся лишенными элементов жизненной изменяемости. Они настолько обобщенны, что воспринимаются как знаки, символы человечности. Прямые, скорбно сжатые брови «Владимирской» у Рублева обращаются в легкие, дугообразные, что придает ликам ангелов более спокойное и безболезненное выражение. Свободная живописность приемов «Владимирской» сменяется у Рублева большей графичностью, хотя остается тщательность моделировки светотени тончайшими прозрачными плавями. Прямые линии носа у ангелов и более светлые тени передают форму менее пластичную, чем у «Владимирской».
Самое значительное различие между этими двумя гениальными произведениями, несмотря на их глубокую взаимосвязь, заключается в способе художников воздействовать на зрителя. Тайной обаяния «Владимирской» является сила ее взгляда, что заставляет вспоминать о традициях иллюзионистического портрета, оживотворяющих византийскую живопись на протяжении многих столетий. Всякий человек, стоящий перед «Владимирской», равно встречает скорбный взгляд всепрощающего сострадания. Ответная на этот взгляд эмоция зрителя как бы находит воплощение в образе младенца, приникшего к матери в порыве страстной нежной ласки. Его взгляд, напряженно устремленный на ее лик, снова возвращает внимание зрителя к тому, что поразило его в первое мгновение, т.е. к глазам Богоматери. Таким образом, волнующее в своем драматизме общение с памятником превращается в иллюзию общения с живым существом.
В «Троице» Рублева совсем иное. В ней нет прямого общения ангелов со зрителем - цель художника дать ему ощутить полноту самосознания. Он, как бы воодушевившись величайшим доверием к человеку, делает зримой сокровенную красоту своей души. Созданный им образ рождает созвучие в душе человека. Без воздействия художественного произведения чувство и его осознание не в силах были бы достигнуть такой наивысшей степени ясности и возвышенности, до которых их поднимает созерцание «Троицы».
В своей разумной уравновешенности и соразмерности всему человеческому Рублев ближе к эллинам классической поры, чем к напряженно взволнованным людям эллинистического мира и Византии.
Насколько настроение «Троицы» было созвучно эпохе, в которую жил Рублев, и насколько велико было воздействие его творчества на искусство последующего времени, можно видеть из того, что установившийся с начала столетия тип «Владимирской Богоматери» не сохраняет характерных черт своего древнего оригинала, на котором Богоматерь скорбно задумчиво смотрит на зрителя. По-видимому, Рублевым и художниками его круга была установлена традиция изображать «Владимирскую Богоматерь» самоуглубленно погруженной в свой внутренний мир, хотя и обращенной к младенцу. Драматичность древнего оригинала сменилась в образах XV в. неуловимой прелестью лирического переживания, отражающего душевную нежность, влюбленность в нее. Тема лирической задумчивости проходит через все творчество Андрея Рублева, но в «Троице» она достигает предельной глубины и философского осмысления. Она наполняется общечеловеческим содержанием. Продолжение »

Дополнительные материалы: