На Руси такого рода изображения встречаются чаще всего в псковской школе живописи XIV века. Они особенно должны были воздействовать на зрителей в полумраке храмов, освещенных свечами и лампадами.
Не таким был ровный, ясный, тихий свет Рублева. Колорит его в основном не рассчитан на вечернее освещение, хотя действен и при нем. Почти утраченное ныне золото фона и нимбов, особенно нежного, слегка зеленоватого прозрачного тона, желтизна охр, синева голубца, силуэт темно-вишневой одежды среднего ангела, светлость престола и палат, не говоря о нежности румян и санкирей,- все это было обаятельно и при вечернем освещении, но, конечно, вся интенсивность, полнота и прелесть чистых цветов «Троицы» может быть постигнута только при самом ярком дневном свете. Искание утонченного единства ярких цветов заставляло Рублева и мастеров его круга часто отказываться от киновари или преобразовывать ее в нежные розоватые тона или в сгущенные темно-красные. В «Троице» только тонкие линии ангельских посохов и надпись даны сгущенным красным тоном, что выделяет их, но мало влияет на общий цветовой строй произведения.
В византийском искусстве интенсивные мерцающие цветовые сочетания уподоблялись драгоценным камням с их таинственным сдержанным мерцанием и давались в окружении темноватых полутонов. Яркие блики приобретали особую выразительность оттого, что накладывались на темный тон. Форма воспринимала свет и выявлялась постольку, поскольку ее лепил свет-блик.
Краски Рублева имеют не только цветосилу, но и светосилу. У него поражает необыкновенное сияние больших цветовых пятен, выделяющихся на фоне светлых, нежных, вибрирующих полутонов. Светлые празелени, золотистые охры, лиловатая прозрачная черлень как бы передают свет, исходящий от иконы. В живописи Рублева предметы не освещены светом, а излучают его, проникая через тонкие прозрачные красочные покровы на поверхность в виде белых и голубоватых пробелов и нежных высветлений лиц и рук с тончайшими переходами от тени к свету. При таком понимании проблемы света и цвета палитра Рублева сильно высветляется по сравнению с его византийскими и русскими предшественниками. Он смело дает свободу цветовым звучаниям своих лучистых голубцов и отказывается от резких бликов, предпочитая им нежные плави. Небольшие штрихи бликов присутствуют у него как привычный прием старого искусства, но не они творят форму, как это имеет место в живописи Феофана Грека,- они только завершают ее.
Расположение цветовых пятен в «Троице» подчинено основной композиционной идее круга. Начиная круговое движение с внешних частей композиции, Рублев располагает светлые зеленовато-желтоватые тона на палатах, горке, боковых сторонах подножий ангелов, затем золотистые охры окрашивают крылья ангелов, их седалища и верхние части подножий. Зеленовато-желтый цвет ликов, рук и ног ангелов ритмично располагается вокруг чаши. Сияющий голубец гиматия среднего и хитона правого ангелов, подчиняясь также круговому движению, как бы отражает свет на одежду левого ангела в виде сильных голубых пробелов. Особенной ясности достигает цвет в светлой голубизне на папоротках (внутренние перья крыльев) ангельских крыльев и выступает на фоне справа и слева за ангелами. Кажется, что светит тот лазоревый свет, который пронизывает все изображенное на иконе.
Несомненно, цвет в «Троице» символичен. Несравненной силы и чистоты сине-голубой цвет, подобного которому не было ни до, ни после Рублева и который слывет под название «рублевского голубца», играет в колорите «Троицы» исключительную роль, потому что для Рублева он обозначал полноту нравственного совершенства и связывался с идеей троичности и представлением о рае.
По словам Исаака Сириянина, «небесный» цвет символизировал «чистоту ума при молитвенном изумлении», в котором «просиявает свет святой троицы». Библейские «сыны израилевы» в видении зрят под ногами божества «нечто подобное работе из чистого сапфира, и как самое небо ясное» (Исход; 24, 10). Данте, начиная первую песнь «Чистилища» и как бы указывая путь к совершенству рая, говорит:

Об области я буду петь второй,
Где смертный очищается, да станет
Достойным он к вступленью в рай святой.

Уже лазурь восточного сапфира
До высей тверди мягко разлилась
В пространствах безмятежного эфира...

Продолжение »

Дополнительные материалы: