Сергеев В.Н.  Рублёв 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96

Это предание стало одной из основ отношения к иконе - догмата об иконопочитании, согласно которому через образ человеку сообщается помощь, научение, спасение, а художник - участник этой таинственной связи. Именно поэтому полагалось перед началом работы личное очищение, покаяние и обязательный пост. Рублев глубоко переяшл и воплотил в своих будущих иконах и фресках эту мысль.
В послерублевскую эпоху был известен обычай, восходящий, очевидно, к глубокой древности. Первой самостоятельной иконой мастера должен быть Нерукотворный Спас - как бы копия чудесного первоначала «священного искусства». Наверное, и молодой Рублев начал с такого изображения: прямоугольник ковчега, светлый плат и на нем - лицо, только лицо, человеческое, но исполненное нездешней, укрепляющей и целящей силы. Таких икон в те времена требовалось немало. Они использовались и как хоругви, знамена воинских дружин. И здесь, в походах, на полях грозных сеч, они воспринимались как помощь и утверждение. Должно быть, Спас на л первой этой иконе вышел у Рублева кротким и добрым...
В среде художников, особенно зрелых мастеров, были люди с большими книжными знаниями. Естественно, здесь интересовались всем, что написано о художестве, сказаниями об иконах, иконописцах.
Среди повествований, собранных в «Киево-Печерском патерике» - сборнике рассказов о жизни выдающихся иноков первых поколений киевского монашества, можно было прочитать о родоначальнике русского иконописания старце Алимпии. Алимпий считал даже сам материал своего художества, краски, освященными и целебными и лечил больных, помазуя их кистью, которой писал. И в этом предании по-своему проявляется идея целительной помощи от искусства, служения художника страждущему человеку.
Художник по роду своей работы в храме должен был хорошо ознакомиться с тем, что сейчас называется символикой архитектуры, со значением каждой из его частей, чтобы и живописное оформление строго соответствовало этим сложным смысловым отношениям. В дружинах складывалась, без сомнения, и своя письменность. От более позднего времени дошли до нас так называемые иконописные подлинники - рукописи XVI- XVII веков, где собраны статьи о назначении этого искусства, краткие записи об изображениях композиций и отдельных людей. Здесь говорилось о типе лиц, цвете одежд и зданий, содержались отрывки из литературных произведений - цитаты, которые художникам следовало писать на раскрытых книгах и развернутых свитках изображений. Если в подлинниках были рисунки, такие сборники называли лицевыми. Распространены были в древности и «мастеровики» - собрания рецептов, как творить левкас, растирать и смешивать краски, составлять связующее, варить олифу, подготовлять стены для фресковой росписи... Конечно, многое передавалось по преданию, от поколения к поколению художников. Но подобная письменность, обиходные справочники для работы должны были существовать и во времена Рублева.
И сам юный еще художник мог вести такие записи, знакомиться с подобного рода сведениями, которые собирали другие ученики или мастера.

Где-то вскоре после Куликовской битвы на горизонте московского искусства появится значительный художник, знаменитый грек Феофан. Судьба сведет пути Рублева и Феофана. В будущем им предстоит работать в одной дружине. Жизнь и труды Феофана на Руси достаточно подробно отражены в современных ему письменных источниках. Это были не только упоминания о его работах в новгородских и московских летописях. Сохранился драгоценный документ, письмо-воспоминание о Феофане его друга, замечательного русского писателя Епифания, инока Троице-Сергиева монастыря, прозывавшегося у современников Премудрым.
Известия летописей, живые, яркие воспоминания Епифания, сохранившиеся до наших дней фрески и иконы Феофана - все это вместе позволяет представить облик незаурядного человека и великого художника, который немало значил в творческой судьбе Рублева. Феофан появился на Руси в конце семидесятых годов XIV столетия уже зрелым мастером. Очевидно, с его собственных слов Епифаний перечисляет местности, где греческий художник работал до своего приезда в Новгород: Константинополь, остров Халки, Галата, Кафа - нынешняя Феодосия в Крыму.
В 1378 году в Новгороде боярин Василий Данилович и «уличане» - жители Ильинской улицы заказали Феофану «подписать» церковь Спаса Преображения. Эта роспись в значительной своей части сохранилась до наших дней. Безудержный темперамент, смелая и свободная, как бы под молниеносными ударами кисти возникшая, эта живопись потрясла современников. Люди у Феофана изображены в состоянии исключительном, внутренняя жизнь доведена до предельного накала, заострена до последней возможности. Цвет росписи выглядит сейчас, возможно, по-иному - шестьсот лет способны изменить звучание живописи даже в такой «вечной» технике, как фреска. Какие-то тонкие оттенки красочного звучания утрачены. Монохромный, красновато-коричневый колорит вначале не выглядел столь сумрачно. Но и в ликах феофановских святых видно подчас трагическое борение, встреча с божественным потрясает человеческую природу. Мир его фресок - это движение, драма, потрясение. Созерцание, тихая погруженность, внутренний покой им совершенно чужды.   Продолжение »